Мне кажется, что ему нужно было бы изменить своему делу или, по меньшей мере, усвоить утопический метод мышления, чтобы предпочесть какие-нибудь другие правила.
Не человек для субботы, а суббота для человека. Переведите это положение на язык политики, и оно будет гласить: не революция для торжества тех или других тактических правил, а тактические правила для торжества революции. Кто хорошо поймет это положение, кто станет руководствоваться им во всех своих тактических соображениях, тот - и только тот - покажет себя истинным революционером. Его силы могут быть малы; они могут быть очень велики, но и в том, и в другом случае он найдет для них наиболее производительное приложение.
Если же у него не хватит логической отваги, если он побоится до конца усвоить ту мысль, что нет и не может быть безусловных тактических правил, то он, именно в меру своей непоследовательности и как бы в наказание за нее, будет, сам того не желая и не замечая, ставить себе препятствия на пути к своей цели.
Позволительно ли социалисту вступать в буржуазное министерство? -Нет. - Ни при каких обстоятельствах? - Никогда и ни за что на свете.
Так рассуждали многие из моих друзей французских марксистов в эпоху первого приятия Мильераном министерского портфеля.
Я не мог согласиться с этим. Запрошенный редакцией «Моивемент Сосиалисте», которая делала в социалистическом мире анкету по этому вопросу, я ответил, что не признаю безусловных практических правил, так как в политике все зависит от обстоятельств времени и места. Мыслимы такие условия, при которых социалист обязан войти в буржуазное министерство, продолжал я; но при нынешнем состоянии французского рабочего движения поступок Мильерана представляется мне вредным.
- Вы высказались скорее в нашу пользу, - заметил мне один из самых видных сторонников Мильерана на Парижском Международном Социалистическом Съезде 1900 г. Я и до сих пор не могу постигнуть, где он выудил такое умозаключение. Но зато я тогда же и очень хорошо понял тех французских друзей, которых смутил и даже почти огорчил мой ответ.
Они вообразили, будто, отказываясь признать безусловные тактические правила, я ослабил их позиции в борьбе с оппортунизмом Мильерана.
Прошли года. Вспыхнул нынешний всемирный военный пожар. Не желавшая войны Франция оказалась в таком положении, что в интересах не только французского пролетариата, но всего международного движения, ее социалисты должны были вступить в министерство национальной самообороны. Тогда некоторые мои французские друзья, может быть, сказали себе, что я был неправ, когда отвергал безусловные тактические принципы. А другие из них продолжали твердо держаться того убеждения, что, вступая в буржуазное министерство, социалист всегда изменяет себе и своей партии. Следуя этому убеждению, они восстали против своего вождя Геда, и, незаметно для себя, перешли на почву анархо-синдикализма. Но анархо-синдикализм есть низшая фаза развития социалистической мысли. Марксист, переходящий на почву анархо-синдикализма, опускается на менее высокий уровень. Приемы его борьбы становятся гораздо менее производительными. А этим неизбежно замедляется достижение им своей конечной цели. Только такой ценой и может быть куплено и покупается торжество догматизма в политике и тактике, т. е., все то же признание безусловных политических и тактических принципов.
Возьмем другой пример. Может ли социалист высказываться за войну? С точки зрения безусловных принципов - не может и не должен. С точки зрения этих принципов социалист имеет право признавать только один род войны: войну на «внутреннем фронте». Так до сих пор думают анархисты и анархо-синдикалисты (немногие исключения только подтверждают здесь общее правило). Наоборот, основатели научного социализма никогда не склонялись к безусловному отрицанию войны. Этот важный вопрос они тоже решали применительно к обстоятельствам места и времени, когда его решал и наш Чернышевский. Они понимали, что хотя внешние войны чаще всего задерживают развитие рабочего движения, но бывают такие случаи, когда они ускоряют его. В таких случаях пролетариат поступил бы несообразно со своими классовыми интересами, если бы отказался принять в войне энергичное и сознательное участие. В продолжении своей политической и литературной карьеры Маркс и Энгельс не один раз указывали рабочему классу на его военные задачи.