Название свое они получили, когда один предприимчивый репортер совершенно точно окрестил их Очень Важной Угрожающей Проблемой, а телеграфные агентства и радиостанции подхватили вполне естественное сокращение: ОВУПы.
Они достигли соседнего крупного города, продолжая увеличиваться в числе, кусая людей, раздирая им одежду в клочья, визжа что-то невнятное, опустошая холодильники, изжевывая снаружи оконные рамы, взламывая почтовые ящики и перебрасываясь письмами, портя моторы, переводя стрелки трамваев, шипя, рыча, плюясь, прожигая всех злобными взглядами, дергая людей за волосы и кусая их за лодыжки, не давая никому ни минуты покоя.
Волна жалоб захлестнула полицию. Посыпались требования, чтобы кто-нибудь нашел способ избавиться от этих тварей. В конце концов, говорили люди, крыс можно истребить, москитов тоже, а почему не овупов, которые досаждают куда больше, чем первые и вторые вместе взятые.
Но овупы представляли собой куда более трудную проблему. Во-первых, их никто не мог изловить. Двигались они с невероятной скоростью — так быстро, что их нельзя было даже подстрелить. А во-вторых, они были умны, просто поразительно умны!
Для них понастроили ловушек, и, можете поверить, это были невообразимо сложные ловушки. Но овупы похищали из них приманку и лишь презрительно шипели, когда люди пытались сообразить, как овуп мог вытащить приманку, не оказавшись сам в западне. В последующие месяцы поток жалоб только разрастался, как снежный ком, так как овупы все множились и множились, становились все наглей и наглей, мучая людей, досаждая и отравляя им жизнь, кусаясь и царапаясь.
За несколько месяцев в стране не осталось ни одной общины, большой или малой, где не появилось бы хоть одно из этих мерзких созданий. И все же никого из них так и не смогли изловить.
Корабли выходили в море с ними на борту, и вскоре в Капитолий полетели гневные сообщения из Индии, Европы и Азии. Городки и города взывали о помощи к Штатам, а Штаты умоляли Конгресс сделать что-нибудь, все что угодно — лишь бы избавить страну от этой вторгшейся к ним мохнатой коричневой чумы.
Люди выходили из себя от злости, и чем больше они сердились, тем больше, казалось, появлялось овупов, дабы еще больше рассердить людей.
И вот тогда была образована Комиссия Конгресса… само собой, Комиссия слегка недоумевающая, поскольку никто по-настоящему не знал, с какой стороны подступиться к решению проблемы. Социологи утверждали, что овупы — разумные существа, заслуживающие тщательного социологического изучения. Физики настаивали, что каким бы образом они ни прибыли на Землю — с помощью временного экрана или передатчика материи, — они обладали знаниями, имеющими огромную важность для мировой науки. Медики мирно соглашались, что если овупы происходят из другого мира, — а очевидно, так оно и было, — то они скоро перемрут от местных микробов.
Средний же человек с улицы скрежетал зубами, стряхивал с шеи мохнатый рычащий комок и тревожил глухие небеса горячей молитвой о том, чтобы кто-нибудь поймал хотя бы одного овупа или сделал хоть что-то.
Национальная комиссия по контролю над овупами вывалила пеструю смесь разнообразных точек зрения на головы Барни Холдера, скромного исследователя и преподавателя социологии, и Хьюго Мартина, темпераментного консультанта ВМС США по истреблению грызунов, и, сведя их вместе, с облегчением взвалила решение проблемы на их плечи.
Овуп стоял, скорчившись, в центре клетки, гневно поблескивая черными бусинками глаз, топорща округлые уши на круглой мохнатой голове и морща обезьянью мордочку в омерзительных гримасах. Два торчащих изо рта крупных резца окаймлял двойной ряд острых, как иглы, зубов. Зверек нервно балансировал на трех костлявых ногах. С виду он походил на сердитого гномика шестидесятисантиметрового роста, буквально излучающего острую ненависть к людям.
— Выглядит не очень-то довольным, — заметил Барни, разворачивая кресло, чтобы получше разглядеть маленький источник крупных неприятностей.
Хьюго Мартин вытер большим платком вспотевшее мясистое лицо и злорадно рассмеялся:
— Был бы ты здесь, когда этот маленький поганец увидел, что не может выбраться из западни. Не знаю, есть ли у них язык, но если есть, то грязный овупишка употребил все известные ему ругательства… Не очень-то довольный? Барни, ты никогда не видел ничего более взбесившегося! — Мартин плотоядно облизнул толстые губы. — Самое время взбеситься одному из них.