— Мистер Ларкин, мы настоятельно рекомендуем не трогать приборы. «Брунгильда-2» готова к запуску, и любое неверное действие с вашей стороны может поставить миссию под удар.
Кретины, подумал Ларкин. Да он знает об этом корабле столько, сколько им не постичь за всю жизнь! Он может прямо сейчас разобрать его по винтику и собрать обратно.
Словно бросая им вызов, он пробежался пальцами по панели управления. Нащупал главный рычаг и перевел его в позицию «включено».
Потом подтянул панель ближе к груди.
Значит, вот так чувствуют себя астронавты?
Значит, вот так чувствовал себя инопланетный Бальбоа?
Ларкин горько усмехнулся. Конечно, история про инопланетянина была это иллюзия. Выдумка. Теперь он явственно это понимал. Сидя налесной поляне и разглядывая яйцеобразный валун, он вообразил головку кролика, и то, как потом раскопал туннель и нашел кости. Словно Алиса в стране чудес, забрался в кроличью нору. И залезал в нее снова и снова.
Или… или… или все же не выдумка? Никогда Ларкин не мог ответить на этот вопрос. И, наверное, уже не сможет. Да и зачем отвечать? Выдумка или нет, но именно лето упавшей звезды направило его туда, куда ему следовало идти. Годами позже, когда отец вышвырнул его из дома, именно оно заставило его окончить старшие классы и поступить на инженерный факультет университета. Оно дало импульс основать собственную аэрокосмическую компанию, изобрести Двигатель и построить первый межзвездный корабль. Именно то самое лето вдохновило простого деревенского паренька взойти на Дарьенские высоты и подарить человечеству звезды.
С легким удивлением он понял, что пристегнулся ремнями к кушетке.
А потом, будто не отдавая себе отчет, нажал кнопку зажигания двигателей первой ступени.
Как только это произошло, переданные по наследству данные, закодированные в его генах, запустили цепную реакцию в мозгу. В яркой вспышке озарения Ларкин осознал, кто он на самом деле, почему он создал космический двигатель, почему построил корабли, почему выбрал звезду Барнарда и, наконец, почему отменил запуск корабля…
Инопланетный Бальбоа все же выбрался из своих «доспехов». Он отыскал поблизости деревенскую девушку, с чьей помощью — в лице своего наследника — мог бы когда-нибудь вернуться домой.
Несмотря на удивительное сходство с людьми, пилот предполагал, что союз с земной женщиной не гарантирует ему потомства. Но то была единственная соломинка, за которую он ухватился.
Позже, не зная, что девушка будет слишком напугана, чтобы выдать его, он заполз обратно в свою могилу — умирать. А может, умирать он начал сразу после приземления.
Этого Ларкин никогда не узнает. Да и к чему?
Первая ступень успешно отошла. Он улыбнулся и произнес последние слова, обращенные к Земле:
— Центр управления? Это Ларкин. Я возвращаюсь домой!
БЫТИЕ 500
Охота за сверхсуществами чем-то сродни гонкам на древних сверхколесницах, получившим название «Индианаполис 500». Возницы по-настоящему оживали, только заслышав команду «На старт!». Вот и мы дышим полной грудью, только когда преследуем людоеда, дракона или божество.
Воздухолет почти горизонтально скользил чуть ниже самых высоких крон и вскоре плавно опустился на живописный луг неподалеку от южной границы Плоскогорья. Поскольку Г(.(./ не ждал гостей, он вряд ли наблюдал за небом. Однако Старбрук хорошо усвоил: охотясь на сверхсуществ, лучше понапрасну не рисковать.
Солнце клонилось к закату, но еще не село, и луг купался в его золотистых лучах. Старбрук уведомил планетарноподготовительную бригаду, что доберется до Плоскогорья еще засветло; так и вышло.
До заката он успел переделать уйму дел: активировал защитное отражающее поле, поставил палатку и разгрузил провиант. Сумерки тоже прошли с пользой: Старбрук вскрыл термос-банку бобов, термический контейнер с кофе и перекусил, сидя на корточках перед палаткой, параллельно исследуя пространство между лугом и раскинувшейся за ним чащей.
Когда с едой было покончено, последние лучи погасли и наступила кромешная тьма. Выпрямившись, Старбрук забросил обе банки в высокую траву. Ночной лик усыпали звезды, из них Старбрук знал лишь одну. Впрочем, и та была ненастоящей — сестра планеты, куда сегодня ступила его нога. Обе сестрицы носили непроизносимые имена; для удобства в планетарно-подготовительной бригаде окрестили ту, на которую приземлился Старбрук, Любовью, а вторую — Лаской.