Деяния, вызвавшие мое недовольство, по-видимому совершались в организованном порядке. Здесь видимо имелся определенный план и я, уверен, что за всем этим стоит какой-то образованный и умный человек. Он может быть и образован, но образование не просветило его. Такие люди вовлекли вас в заблуждение, толкнув на подобные дела. Я советую вам никогда не поддаваться заблуждению, а этих людей серьезно попрошу пересмотреть свои взгляды. И им и вам я рекомендую мою книгу «Хинд Сварадж», которая, по моему мнению, может быть напечатана и выпущена в обращение, не нарушая законов.
(Из речи М. Ганди, произнесенной в Ахмедабаде 14 апреля 1919 г.)
С сентября 1920 г. Национальный конгресс был главным образом органом развития внутренних сил. Он перестал действовать путем резолюций и обращений к правительству с жалобами на злоупотребления. Он утратил веру в благодетельный характер существующей системы правления. В то же время было констатировано, что существование системы зависит от сотрудничества народа с правительством, которое могло быть сознательным и бессознательным, добровольным и принудительным. Поэтому, для того чтобы исправить систему или положить ей конец, было решено попробовать совершенно отказаться от добровольного сотрудничества.
На специальной сессии конгресса, происходившей в Калькутте в 1920 г., было постановлено начать бойкот правительственных титулов, судов, учебных заведений, законодательных органов, а также и иностранных тканей. Почти все виды бойкота были в большей или меньшей степени проведены теми, кого это касалось. Те, кто не мог или не хотел проводить бойкота, вышли из состава конгресса.
Я не собираюсь здесь излагать пеструю историю движения несотрудничества. Хотя ни один вид бойкота не был проведен полностью, но все же в результате несомненно получилось умаление престижа всего, что в каждом отдельном случае подвергалось бойкоту.
Наиболее важным видом бойкота был бойкот насилия. Одно время он, казалось, проводился вполне успешно, но вскоре выяснилось, что ненасилие не вошло еще в плоть и кровь. Это было пассивное ненасилие, характерное для беспомощности, а не просвещенное ненасилие, проистекающее от избытка сил. В результате произошла вспышка нетерпимости по отношению к тем, кто не участвовал в несотрудничестве. Это было насилие более утонченного типа. Однако, несмотря на этот серьезный дефект, я с гордостью скажу, что пропаганда ненасилия помешала вспышке физического насилия, которая несомненно имела бы место, если бы не было применено несотрудничество без насилия.
По зрелом размышлении я убежден, что несотрудничество без применения насилия внушило народу сознание его силы. Оно выявило скрытую в народе способность сопротивляться страданиям. Оно вызвало пробуждение масс, которого, пожалуй, нельзя было достичь никаким другим способом. Поэтому, хотя несотрудничество без насилия и не принесло нам «свараджа», и хотя оно имело некоторые плачевные последствия, и хотя то, что мы пытались бойкотировать, все еще сохраняет силу, тем не менее, по моему скромному мнению, несотрудничество без насилия, как средство для достижения политической свободы, заняло прочную позицию, и даже частичный успех в данном случае приблизил нас к «свараджу».
Совершенно вне всякого сомнения, что способность страдать за какое-нибудь дело должна содействовать его успеху. Но мы столкнулись с положением, которое заставляет нас крикнуть «стоп»! Ибо в то время, когда отдельные лица держатся твердо и по-прежнему продолжают верить в несотрудничество, большинство тех, кто непосредственно участвовал в движении, фактически утратили в него веру; исключение составил только бойкот иностранных тканей. Многие адвокаты возобновили свою практику; некоторые даже жалели, что раньше отказались от нее. Многие, которые вышли из правительственных органов, вернулись на свои посты и число тех, кто верит в целесообразность вступления в эти органы, увеличивается. Сотни мальчиков и девушек, покинувших правительственные школы и колледжи, раскаялись в этом и вернулись обратно. Мне приходится слышать, что правительственные школы и колледжи с трудом справляются с прошениями о приеме.
При таких обстоятельствах все эти бойкоты не могут проводиться как часть национальной программы, пока конгресс не будет согласен обходиться без поддержки тех классов, интересы которых в данном случае непосредственно затронуты. Но я считаю, что устранять эти классы из состава конгресса столь же невозможно, как исключать тех, кто проводит несотрудничество. Обе стороны должны оставаться в составе конгресса и воздерживаться от вмешательства в дела другой стороны или от враждебной критики ее действий. То, что применимо к единению между мусульманами и индусами, то, по-моему, применимо также к единению между различными политическими группами.