Старший Шварцкорт разместился во главе стола и, глядя на возникающие перед собой блюда, постепенно заметно утрачивал привычную спесь аристократа. Дорога не смотрит, кто по ней едет, и любого мучает голодом, тряской и жаждой. Домашняя еда, только-только из печи, всегда заставляет путника оттаять и подобреть.
— Желаете вина, господин барон? — уточнил хозяин, когда все блюда были расставлены его сыном. — У меня есть бутылка прекрасного…
Но тот прервал его жестом, усмехаясь в седые коротко стриженные усы.
— Неси, но только для меня.
— Сейчас же будет, — ответил с поклоном мужчина и поспешил в погребок.
А когда он вернулся в зал, оказалось, что к постояльцам подсел еще один человек, причем хозяин мог поклясться, что не помнил его среди свиты Шварцкортов. Да и сам барон выглядел как-то подозрительно бледно, глядя на нового гостя.
— Прошу, вино для его милости, — произнес хозяин, ставя бутылку на стол и тут же разместив серебряный бокал.
— Благодарю, я сам разолью, — улыбаясь, сказал новый гость.
И почудилось мужчине, что рот этого человека полон острейших зубов, а глаза как-то странно горят изнутри, будто угли. Бросив взгляд на барона, хозяин получил утвердительный кивок и отошел подальше.
Уж что понимаешь очень рано — держаться от благородной публики лучше на расстоянии. Так и сам дольше проживешь, и заработаешь неплохо. Те же, кто этого не понимают вовремя, не могут вовремя унять распоясавшееся любопытство, войн не переживают.
Тем временем барон Шварцкорт и его семейство, сидящее перед зубастым гостем, как кролики перед удавом, сглотнул и слегка подрагивающей рукой потянулся к наполненному бокалу.
— Далеко ты успел забраться, Артур, — улыбался сидящий напротив главы рода человек. — Я уж было думал, придется за вами в Меридию бежать.
Барон сделал глоток вина, чувствуя, как дорогой напиток приятно обволакивает язык и ласкает небо тонким привкусом винограда. Близость преследователя, от которого он бежал так далеко, превращала рядовое вино в прекраснейший нектар.
— Чего ты хочешь, демон? — спросил, поставив свой бокал на столешницу, Артур Шварцкорт. — Убить нас? К чему тогда подсел и разговоры ведешь?
Ченгер, пребывающий в своем человеческом облике, растянул губы в улыбке. Он положил ладонь на столешницу так, чтобы было видно, как медленно покрывается чешуей кисть, и отрастают черные когти.
— Я уже достаточно давно гоняюсь за всем вашим кланом, — произнес он, высунув на мгновение змеиный язык, который тут же скрылся в зубастой пасти. — И должен признать, все, кого я убивал, заслуживали этого, как не всякий преступник.
Барон молчал, лишь опустил руку под стул и погладил сидящую рядом внучку по ноге, стараясь передать ей толику спокойствия, которого сам не ощущал. Остальные члены рода старались держаться, но Артур видел, что парни готовы начать безнадежный бой. Детей было жалко, и Шварцкорт все еще надеялся, что удастся хотя бы выиграть для них немного времени.
Этот демон убил уже слишком многих, чтобы можно было всерьез рассчитывать, что с ним смогут справиться вчерашние дети и один старик. Они были посредственными магами, а демон уже расправился с самыми сильными чародеями клана, на него устраивали ловушки, жгли, топили, обрушили скалы.
И вот он сидит напротив, улыбаясь, чувствуя свое превосходство. А все его противники развеяны по ветру.
— Ты — другой, — заявил вдруг Ченгер, откидываясь на спинку стула. — Слишком добрый, слишком честный. Даже детишек этих собрал, хотя они тебе не кровная родня.
— Мы — один клан, — выдохнул Артур, глядя на демона исподлобья. — И мой долг позаботиться о них.
Ченгер кивнул.
— Забавно, что ни один из вашего клана так не думал, когда Киррэл Шварцмаркт остался в одиночестве, — заметил он, чуть приподнимая губ, чтобы сидящие за столом видели его зубы. — Впрочем, конкретно у тебя и этих детей, возможно, есть шанс исправить свою ошибку.
Барон едва уловимо дернул глазом.
— Что ты хочешь сказать? — спросил он надтреснутым голосом.
— Я уже сказал, Артур Шварцкорт, — усмехнулся Ченгер, разводя руками, вновь принявшими человеческий облик. — Если ты готов покаяться перед Киррэлом за то, что не встал на его сторону, когда барон Чернотопья в этом нуждался, он, возможно, пощадит вас всех. Я бы, конечно, не пощадил, но я всего лишь призванный демон и не я принимаю решения.
Барон не пошевелился, размышляя, какую еще хитрость выдумал этот убийца, но мысль о том, что он сможет защитить чудом выживших наследников сразу трех семейств клана, все больше и больше занимала место в его рассуждениях.