Вторая ошибка Троцкого заключалась в его толковании «перманентности» революции. Если даже было верным признание за пролетариатом руководящей роли в буржуазной революции, то неверно было делать из этого вывод, что это руководство позволит ему непосредственно перейти к социализму. Фактически Троцкий в 1905 году совершил ту же ошибку, что и меньшевики, когда он поставил вопрос о русской революции в национальных терминах. Россия не созрела для социализма, говорили одни, следовательно, пролетариат должен уступить руководство революцией и власть буржуазии. Русская буржуазия не способна совершить свою собственную революцию, отвечали другие (т.е. Троцкий и его сторонники), следовательно, осуществить ее должен пролетариат, и когда он будет у власти, он не «самоограничится» буржуазными мерами, но перейдет к социализму.
Большевики, напротив, рассматривали участие пролетариата в русской революции как часть его международной борьбы, также как Маркс и Энгельс это делали в Германии 1848 года. Именно в этом смысле, а не в смысле непосредственного перехода к социализму, говорили они о «перманентности» революции: «Нашим долгом и в наших интересах было бы придать революции непрерывный характер до того момента, когда пролетариат захватит власть в ведущих странах во всемирном масштабе», - писал Маркс в своем «Обращении» 1850 года.[1]
В Германии в этот период, как и в России в 1917 году, революции еще предстояло устранить докапиталистические отношения и она не могла сразу перейти к социализму. Главной целью было усиление борьбы пролетариата и его победа в более передовых странах. Так же, как Маркс и Энгельс, Ленин настаивал на различии между целями «ближайшими и локальными» и целями «общими и интернациональными». В то же время он напоминает, что: «социальным содержанием (заметьте: социальным содержанием) будущей революции в России может быть лишь революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства». Он решительно утверждает: «Задача пролетариата России - довести до конца буржуазно-демократическую революцию в России, дабы разжечь социалистическую революцию в Европе» (ПСС, т.27, стр.49).
Мы можем процитировать здесь лишь некоторые из многочисленных высказываний (их десятки), в которых Ленин настаивает на «скромном» и несоциалистическом характере ближайших целей в России. На VII-ой партийной конференции в Петрограде в мае 1917 г. он заявляет: «Мы не можем стоять за то, чтобы социализм «вводить» - это было бы величайшей нелепостью. Мы должны социализм проповедовать» (заметьте: проповедовать). Вот от чего встанут дыбом волосы на головах у всех сторонников немедленного введения социализма: руководитель пролетариата ратует за взятие власти, но не за введение социализма! Но тогда, спрашивают они, зачем же брать власть? Ленин отвечает: «Советы Р. и С.Д. должны взять власть не для создания обычной буржуазной республики или непосредственного перехода к социализму. Этого быть не может. Для чего же? Они должны взять власть для того, чтобы сделать первые конкретные шаги к этому переходу, которые можно и должно делать.» (ПСС, т.31, стр.356-357). Впрочем, эти шаги являются не национальной, но интернациональной задачей, как это подчеркивает Ленин в своем «Прощальном письме швейцарским рабочим» (1917):
«Русский пролетариат не может одними своими силами победоносно завершить социалистической революции. Но он может придать русской революции такой размах, который создаст наилучшие условия для нее, который в известном смысле начнет ее. Он может облегчить обстановку для вступлления в решительные битвы своего главного, самого верного, самого надежного сотрудника, европейского и американского социалистического пролетариата.»
В течение многих лет до, во время и после революции большевики повторяли, таким образом, что невозможно перейти к социализму в одной России. Но тогда, спрашивают в один голос меньшевики, анархисты, сталинисты и т.д., если невозможно было осуществить социализм в России, нужно ли было брать власть? И почему октябрьская революция получила название «социалистическая»? Наш ответ прост: социалистический характер Октября следует искать не в экономической и социальной, а в политической сфере. В общем, и не только в России, различие между этими двумя уровнями достаточно важно, чтобы на нем стоило остановиться подробнее.
Марксизм показал, что в основе всех общественных отношений лежат отношения производственные, и что государство, инструмент господства одного класса над другим, находится, как правило, в руках того класса, который обладает и экономической властью. Однако, представлять государство лишь в качестве простого «отражения» или надстройки над экономическими отношениями, каким-либо образом воображать, что пролетарское или социалистическое государство должно базироваться на социалистической экономике подобно тому, как буржуазное государство базируется на капиталистической, было бы механистическим и анти-диалектическим искажением реальности. Подобная схема уводит от проблемы перехода от капитализма к социализму и отменяет основное положение марксизма - тезис о диктатуре пролетариата.
Для того, чтобы освободить себя и все человечество, пролетариат должен разрушить капиталистические производственные отношения. Для этого он должен прежде всего разрушить аппарат господства и принуждения, который защищает и охраняет эти производственные отношения - буржуазное государство. Но этого еще не достаточно. Ибо если эта политическая революция, т.е. разрушение капиталистического государства, может свершиться за очень короткий отрезок времени, то ликвидация капиталистических производственных отношений займет долгий период. В действительности, речь идет не только об «экспроприации экспроприаторов». Речь идет о действительном устранении всех имеющихся препятствий (рыночные отношения, оборот товаров, наемный труд, оборот капитала и его законы), которые не позволяют всему обществу в целом непосредственно распоряжаться производительными силами, производителями и продуктами общественного труда. Необходимо ликвидировать автономию предприятий и обмен, как способ связи между ними, отменить не только деньги, но и всякие стоимостные расчеты, уничтожить само понятие «фондоотдачи» для того, чтобы осуществить централизацию и планирование любой человеческой деятельности исключительно в интересах общественной пользы. Это потребует десятки и даже сотни лет.
В течение этого периода перехода от капитализма к коммунизму «государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата», - говорит Маркс в «Критике Готской программы». Почему? Именно потому, что этот период не знает устойчивых и последовательных экономических отношений, напротив, он характеризуется «противоречивой» экономикой, как об этом говорит «Манифест», экономикой, в которой одновременно действуют противоположные законы и которая держится лишь за счет своей динамической тенденции. Потому что в этот период капиталистические отношения продолжают действовать, имея тенденцию к расширению сферы своего действия, возрождая или усиливая общественные силы, которые отождествляют свои интересы с этими экономическими механизмами. Потому что, хотя пролетариат и выступает в качестве господствующего класса, законы капитала продолжают частично господствовать в экономике и необходимо ежедневное «деспотическое вмешательство» с тем, чтобы ограничить сферу их действия и подавить социальные тенденции, вызываемые действием этих законов.