Если пролетариату нужна государственная власть, то только потому и в той мере, в какой экономика не является еще социалистической. По мере того, как производственные отношения избавляются от капиталистических свойств и старых социальных привычек, изменяющихся по мере того, как необходимость в социальном принуждении также будет постепенно исчезать, государство будет постепенно отмирать. Пока оно существует, пролетарская власть базируется вовсе не на соответствующей экономике, она не имеет своей экономической основы, поэтому она стремится потрясти основы экономики. Именно поэтому она должна быть революционной, т.е. опираться на силу и террор.
Очевидно, что позиции пролетарского государства будут тем более прочными, чем скорее он приступит к уничтожению капиталистических производственных отношений, искореняя таким образом те социальные силы, которые ему противятся. Но не следует забывать, что переход к социализму в полном смысле этого слова возможен лишь во всемирном масштабе. Это вовсе не означает, что пролетарская диктатура, ограниченная в определенный момент одной частью света, не может проводить меры социалистического характера, напротив. Однако это означает, что борьба пролетариата является борьбой интернациональной и что действительное «взятие власти» произойдет тогда, когда она будет захвачена в ведущих странах мира.
По отношению к этой главной и первостепенной цели классовой борьбы даже столь грандиозные ее эпизоды, как завоевание власти в одной стране и даже в масштабах одного континента являются лишь боями местного значения, частичными победами, которые в любой момент могут быть поставлены под вопрос. Борьба за эти цели, сколь значимыми бы они ни были, никогда не должна рассматриваться как самоцель. Реальный результат подобных побед, сколь бы важными они ни были, является результатом всякой частичной борьбы: растущая организованность пролетариата для революционной борьбы, усиление борьбы за общие цели. Поэтому даже в стране зрелого капитализма переход к более или менее социалистическим формам экономики будет подчинен задачам интернациональной борьбы за власть; он никогда не должен мешать этой борьбе, напротив, должен способствовать ей. Пока пролетариат завоевал власть только в одной или нескольких странах он стремится создать здесь не «социалистический рай», а бастион мировой революции.
Следовательно, даже в передовой капиталистической стране "социалистический" характер государства определяется не столько непосредственными экономическими достижениями, сколько той ролью, которую она играет в международной классовой борьбе. Тем более если речь идет об отсталой стране, да еще опустошенной войной империалистической и войной гражданской. В каком смысле можно говорить, что федерация советских республик является социалистической? На X съезде РКП(б) в 1921 г. Ленин так отвечает на этот вопрос: "Ни один коммунист не отрицал, кажется, и того, что выражение "Социалистическая Советская Республика" означает решимость Советской власти осуществить переход к социализму, а вовсе не признание данных экономических порядков социалистическими".[2]
Далекий от того, чтобы искать "социализм" в экономическом строе России, в национализации земли и крупной промышленности, государственном контроле или монополии внешней торговли, Ленин видел его в намерениях Советской власти, в ее планах, в ее программе, т.е. в ее политической природе.
Ибо если «социальным содержанием» Октября могла быть лишь «демократическая революционная диктатура пролетариата и крестьянства» именно потому, что она определялась условиями России, то его политическая форма далеко выходила за их рамки, именно потому, что класс, который возглавил эту революцию, был интернациональным, потому что российский пролетариат был непосредственно связан с условиями международной революции. Значит, пролетарская природа Октябрьской революции определяется ее политическими завоеваниями, о главных из которых мы вкратце скажем ниже, и которые показывают ее пролетарскую природу.
Первым, чисто пролетарским, аспектом Октября был прорыв фронта империалистической войны. После свержения царизма в феврале 1917 года русская буржуазия выдвигает лозунг «защиты революции и демократии», чтобы довести до конца империалистическую войну. Требование мира, выдвинутое большевиками, и которое было одним из лозунгов при взятии власти, отвечало, конечно, чаяниям солдат, в большинстве своем уставшим от войны крестьянам. Но это было нечто иное, чем просто пацифистское устремление. Власть Советов в Октябре выступила не против войны вообще, а именно против империалистической войны: отвергая эту войну, она призывает пролетариев всего мира к революционному пораженчеству. Она призывает их разбить Священный Союз (со своей национальной буржуазией - прим. перев.) и восстановить фронт интернациональной классовой борьбы, она призывает их превратить войну империалистическую в войну гражданскую, направленную на свержение буржуазии.
Вот что ясно указывает на то, какой класс стоял во главе советского государства: каков бы ни был его революционный потенциал, никакой другой класс кроме пролетариата не мог встать на эти позиции, позиции пролетарского интернационализма. Достаточно вспомнить о том, что народный Китай выдвинул лозунг «мирного сосуществования», чтобы понять разницу с властью советов, которая самим актом своего рождения выступила против предательства социал-демократов, против социал-патриотизма, провозглашая перед лицом пролетариата всего мира позицию левых марксистов: "Враг находится в собственной стране!".
Другой социалистический аспект Октября заключается как раз в том, что пролетариат, выйдя за рамки всех союзов, должен был один взять на себя руководство государством, что все другие партии были удалены с политической арены вплоть до установления диктатуры одной лишь коммунистической партии. Вооруженное восстание, разрушение существующего государства, диктатура и террор являются, несомненно, необходимыми сторонами пролетарской революции; однако их недостаточно для ее характеристики, поскольку они присущи всем революциям, даже буржуазным. А вот устранение всех других партий, политическая монополия классовой партии пролетариата свидетельствуют о том, что она вышла за пределы буржуазной революции.
Эта монополия пролетарской партии во главе государства тем более примечательна, что пролетариат не был единственным правящим классом. Ибо если государство, вышедшее из Октября, не имело ничего общего с «буржуазной республикой обычного типа», было бы, тем не менее, ошибочно рассматривать его как диктатуру пролетариата в чистом виде; его сущность была более сложной, как неоднократно подчеркивал Ленин.
Что сразу же отличает его от буржуазной республики, так это то, что оно открыто провозглашает свой классовый характер. Его основой служит не «Декларация прав человека и Гражданина»,а «Декларация прав трудового и эксплуатируемого народа», так как невозможно устранить эксплуатацию за короткий период. Далекое от признания одинаковых прав за всеми «гражданами», оно лишает эксплуататорские классы всех политических прав. Но в отличие от «чистой» диктатуры пролетариата, оно наделяет политическими правами не один лишь пролеиариат. Власть Советов опирается на два класса, которые оба наделяются политическими правами и вместе участвуют в жизни и деятельности государства: пролетариат и крестьянство. Следует, однако, заметить, что эти два класса, представленные в руководстве страны, неравноправны. Пролетариат преобладает над крестьянством. Это преобладание выражено в том различии, которое имеет вес голоса рабочего и крестьянина на выборах в Советы, оно выражается также в способе набора в Красную Армию, который не только исключает представителей имущих классов, но и осуществляет селективный и дифференцированный отбор среди рабочих и крестьян.