— Никто не знает, в каком мы сейчас живём мире, — стройная загорелая блондинка лет двадцати, сидевшая в центре зала, говорила ровным и рассудительным голосом, контрастировавшим с её яркой внешностью. — Этот мир не создан нашей расой. Его нам даровали, или навязали — смотря каких взглядов вы придерживаетесь. Нам неизвестны конечные цели его создателей. Сейчас мы живем благополучно. Наша планета занимает достойное место в сообществе миров. Мы сами заселили многие из них. Мы построили систему планетарной обороны, и создали мощный космический флот. Нам кажется, что мы в безопасности, и у нас нет вызовов — внутренних или внешних. Но это было бы невозможно без установления протектората. Если бы кто-то другой не обратил вспять экологическую катастрофу. Если бы на нашей поверхности не построили Завод, производящий двигатели для наших звездолётов, потому что мы, люди, понятия не имеем, как работают Т-прыжки. Мы знаем одно — что живём под сенью гораздо более развитой и могущественной цивилизации, которая спасла нас. Но она же может в любой момент и уничтожить. Поскольку всё, что мы можем противопоставить их мощи, дано нам ими же.
Аудитория испуганно примолкла. Тишину нарушало лишь возмущенное фырканье негритянки, которая порывалась что-то сказать, но не могла сделать этого из-за блокированного микрофона.
Профессор благожелательно посмотрел на блондинку:
— О, анти-шайнская пропаганда… давненько я не слышал её от первокурсников. И что же нам, по-вашему, делать в этой тревожной ситуации? Стоит ли начать с закрытия факультетов политологии и социологии, как совершенно бесполезных?
— Ну почему же, — его молодая визави совершенно не выглядела смущенной. — Есть множество сфер, в которые не происходит видимого вмешательства со стороны шайнов. Они не правят нами, или кем-либо ещё. Во всяком случае, тому нет доказательств. Но разве изучение шайнов не должно стать основой ксеносоциологии? Тем не менее, по ним практически нет новых опубликованных работ. Мне это кажется крайне любопытным.
— Так вы собираетесь писать о шайнах, — задумчиво протянул профессор. — Вижу, вы не ищете легких путей. Как вижу и то, что вы пали жертвой весьма популярной теории заговора, согласно которой исследования их цивилизации пресекаются то ли Всемирным правительством, то ли самими шайнами через протектора или неких неведомых агентов влияния. Заверяю вас, что это не так.
Попытки разгадать тайны шайнов не встречают какого-либо противодействия. Просто… просто со временем определённые темы в научных кругах исчерпывают себя. Правда состоит в том, что после нескольких сотен лет знакомства нам практически ничего не известно о шайнах. Мы даже не знаем, являемся ли мы родственным биологическим видом. Генетические и социологические исследования в известных нам населённых мирах убедительно доказали, что все гуманоиды произошли от одной цивилизации. Очень и очень давно расселившейся по космосу неким способом, относительно которого академики крупнейших планет по сей день спорят до хрипоты.
Но шайны? Мы не можем определённо утверждать, что родственны им, поскольку ещё никому и нигде не удалось получить их генетический материал для сравнения. Кто-то считает, что они наши прародители — выходцы с той самой Исходной планеты, знания которой утрачены остальными цивилизациями. Другие полагают, что они наши братья — народ, оказавшийся в той же ситуации, что и остальные, но сумевший опередить прочие миры в технологическом развитии, и затем пришедший нам на помощь. Третьи убеждены, что их закрытость связана с тем, что они вообще не гуманоиды, и лишь притворяются таковыми, чтобы завоевать наше доверие.
Увы, исследовать здесь нечего, в том числе ксеносоциологам. Всё, что можно, описано более ста лет назад профессорами Киглом и Ван Шу в их «Загадке шайнов». Около тридцати лет назад академик Джевардаш с Ганьшьи издал объемнейший труд «Взаимодействие шайнов с известными цивилизациями», где проанализировал все контакты с шайнами на основе летописей и изустных преданий более чем шестидесяти планет. Обе книги доступны в любой университетской библиотеке. Все последующие исследования представляют собой ничем не подтвержденные гипотезы, базирующиеся исключительно на воображении их авторов. Именно поэтому они не получают — и не получат — признание в научных кругах.
Несмотря на декларированную антинаучность, тема шайнов явно представляла для профессора большой интерес, и он с удовольствием продолжил:
— Что мы можем сказать о них, основываясь на нашем опыте? Они появились в середине двадцать первого века по старому исчислению, когда Земля задыхалась от экологической и социально-экономической катастрофы. Власть фактически находилась в руках нескольких мега-корпораций, контролировавших правительства более чем двух сотен разобщенных стран. Ресурсы распределялись по постоянно снижающимся нормам — это относилось к воде, еде, кислороду, топливу, электричеству. Более девяноста процентов населения жили на минимальном рационе. Система соцобеспечения рухнула, старики и инвалиды без поддержки близких были обречены на медленную смерть. Полноценное здравоохранение оставалось доступным лишь нескольким процентам жителей. Между корпорациями велись постоянные войны за ресурсы, для чего использовались как частные, так и правительственные армии. Выборы представляли собой имитацию демократии, где населению предлагалось голосовать за представителей двух-трех партий, каждая из которых находилась на содержании у определенной корпорации. Любое инакомыслие и попытки протеста жестко пресекались. И тогда над Землей впервые появилось Грозовое облако.
Профессор запнулся, и посмотрел на часы:
— Хм, кажется, я увлекся. Почему бы нам не устроить небольшой перерыв?
В дверях Кейтель замешкался, обернувшись.
— Да, кстати, милочка, — ученый вновь счел ниже своего достоинства опускаться до чтения табличек. — Как вас зовут?
— Меня зовут Даниэль Свенсон.
Нгубо ушел, наверняка измотанный дружеской беседой не менее моего. Инстинкт полицейского, помноженный на инстинкт самосохранения, почуяв слабину в оппоненте, привел к натуральному допросу, в ходе которого мой черный приятель несколько раз заметно побледнел, пару раз — покраснел, и под конец покрылся испариной, несмотря на прекрасно работающий климат-контроль. Роль ему досталась незавидная — на Земле он превратился в мелкого чиновника, направленного ко мне с определённой миссией, и не мог просто послать собеседника к черту.
В результате почти часового словесного спарринга, по ходу которого супермен из разведки был лишен возможности использовать стандартные техники вроде «не знаю», «не помню» и «да иди ты в…», и в обмен на клятвенное обещание не звонить в СКИП, я обогатился довольно любопытными знаниями. Поразивший меня клинок изготовили из сплава, напоминающего те, что используются шайнами.
Сами владыки космоса кинжалов не носили. Зато их очень любили черано — те самые, трех из которых я пристрелил три месяца назад, что давало почву для занятных гипотез. У черано такое оружие было редкостью, и владели им лишь главы семейств как символами власти. По слухам, кинжалы использовались для казни оступившихся членов клана. Этот весьма познавательный ксеносоциологический экскурс, впрочем, слабо прояснял причины нападения. Безусловно, черано имели повод для мести. Но я не входил ни в какой клан, и с какой стати феодал с другой планеты стал бы жертвовать сакральным предметом для моего умерщвления, оставалось непонятным.
Розовоглазые именовали себя герреры, и человечество никогда с ними не сталкивалось. Сведения о них поступали в основном от анакалийцев, активно использовавших черано для различных грязных делишек в слаборазвитых мирах, и потому знакомых с сектором сто восемьдесят четыре, где находилась Джарт — планета черано, а также, предположительно, и планета моих обидчиков. «Предположительно» — потому что никто не знал, к какой именно звёздной системе она относится. Доподлинно было известно лишь то, что в этой зоне пропало больше звездолётов, чем в любой другой — особенно тех, которые проявляли интерес к ранее неисследованным солнцам. Поэтому последнюю сотню лет посещение сектора ограничивалось Джартом и пятком таких же не слишком развитых планет по соседству.