По этому вопросу единства не получилось. После некоторых уточнений по поводу состава и количества русских войск данное предложение было принято двумя третями голосов.
– Чтобы голосовать по следующему вопросу, попрошу сначала уважаемого Азизуллу-хана довести до всех информацию, которая стала известна только сегодня, догнав его в пути из Кабула, – произнёс Ахмад-хан.
После этих слов на ноги поднялся один из старейшин и произнёс:
– Насрулла-хан вчера вечером объявил себя новым эмиром Афганистана. Аманулла-хан убит его людьми. Хабибулла-хан, по заявлению нового эмира, мертв. В Кабуле английский гарнизон усилен двумя полками сипаев. Это всё.
Ох, какой гвалт тут поднялся. Я выхватывал отдельные слова, из которых становилось понятно, что многие сомневаются в правдивости этой информации, а также возмущаются, почему её не довели сразу, в начале Лойя-джирги.
Ахмед-хан поднялся с земли и, повысив голос, попросил тишины. Та энергетика, которая попёрла от этого невысокого пуштуна, сразу дала понять, почему именно он является старейшиной и вождём одного из самых крупных и сильных племен Афганистана – по-пальзаев, одной из основных ветвей племенного союза Дуррани.
– Уважаемые вожди и князья, если бы эта информация стала известна в начале круга, мы бы до сих пор обсуждали её и не приняли бы никакого решения из тех, что уже обсудили и решили, – почти синхронно переводил мне Корнилов речь Ахмед-хана. – Усомниться же в правдивости слов Азизуллы-хана – вождя «королевского» племени мухаммадзаи – значит нанести всему племени оскорбление, которое смывается только кровью.
После этих слов наступила гробовая тишина. Племенной союз Дуррани составлял больше одной трети всех пуштунов на территории Афганистана. Дост-Мухаммед-хан был из рода мухаммадзаев. Эту информацию до меня быстро довел Корнилов, поясняя расклад сил на совете.
– Насрулла-хан, объявив себя новым эмиром Афганистана без решения Лойя-джирги, плюнул нам в лицо. Поэтому предлагаю, – Ахмад-хан обвёл окружающих тяжёлым взглядом, – его эмиром не признавать, а объявить новым эмиром Афганистана Исмаил-хана.
Я про себя отметил, как чётко Ахмад-хан подводил мнения большого совета под необходимые ему решения. Чувствовался огромный опыт управления людьми.
В общем, окончился Лойя-джирга с принятием и отображением на бумаге следующих решений: объявлена война Великобритании, Исмаил-хан выбран новым эмиром Афганистана, афганцы принимают помощь Белого царя в виде оружия и боеприпасов, русские войска могут войти на территорию Афганистана для помощи в разгроме англичан, после чего обязаны уйти назад.
Я тоже поставил на всех экземплярах решения совета, включая и тот, что достался мне, свою печать, которую по совету Корнилова изготовили в Ташкенте и провели приказом по штабу Туркестанского военного округа. Бюрократия, однако!
Казалось бы, только сомкнул глаза и заснул, как был разбужен довольно-таки невежливым тычком в плечо.
– Вставайте, генерал. Англичане сюда идут, – услышал я голос Курбад-хана.
Глава 19
Осада
Когда слова про то, что сюда идут англичане, дошли до моего ещё не до конца проснувшегося мозга, тело начало действовать самостоятельно, по вбитым ещё в Псковской учебке рефлексам. Буквально несколько секунд – и я, уже полностью одетый, благо спали в одежде, с одним из револьверов «Галан Тё-Тё» в руке, стоял перед Курбад-ханом.
– Где англичане? – задал я вопрос, пытаясь оставаться спокойным.
– Две тропы, по которым можно подняться в кишлак, перекрыты сипаями. На каждой около двух батальонов солдат и по четыре семифунтовые горные пушки. Прорваться практически невозможно. Или с очень большими потерями. К нам идёт офицер-парламентер под белым флагом. Старейшины и князья собираются на площади, – ответил князь и вышел из небольшой комнаты, в которой мы ночевали с Корниловым, заканчивавшим одеваться.
Такое удобство, как крыша над головой, мы получили как представители Белого царя. Большинство старейшин ночевали под открытым небом.
Когда мы с Лавром подошли к месту проведения вчерашнего совета, там уже находилось большинство его представителей из тех, кто был на круге и принимал решения. Остальные быстро подходили. Лица почти у всех были невозмутимы, но движения несколько дёрганые, что выдавало волнение и напряжение.
Я подошёл к Ахмад-хану, которому что-то докладывал здоровенный, бородатый и вооруженный с ног до головы пуштун. Кроме винтовки Ли-Метфорда тот имел на поясе за кушаком два револьвера, хайберский нож в ножнах, и ручка ещё одного кинжала торчала из-за голенища сапога. На его груди перекрещивались два патронташа с патронами для винтовки и револьверов. Этакий воин-пехливан, ростом почти под два метра, что было для пуштунов редкостью.