Тринадцать муравьев ползут вниз по песчаниковой стене, удерживаясь на ней с помощью клейких подушечек на лапках.
За большущим камнем муравьиный отряд вдруг натыкается на стаю сеноедов. У этих маленьких насекомых, представляющих собой разновидность каменных клещей, сложные и довольно выпуклые глаза, грызущий ротовой аппарат и до того тонкие усики, что с первого взгляда их даже не заметишь.
Сеноеды жадно обгладывают желтые водоросли, растущие прямо на скале, и не замечают муравьев. Оно и понятно: муравьи-скалолазы – большая редкость в здешнем краю. Сеноеды до сих пор считали, что в их вертикальном мирке им вряд ли что угрожает; но уж коли муравьи стали лазать по скалам, стало быть, их безмятежной жизни пришел конец!
Недолго думая, они убираются прочь.
Несмотря на преклонный возраст, 103 683-й умудряется пару раз метко плюнуть кислотой в разбегающихся сеноедов. Товарищи поздравляют его. Для своих лет он чертовски ловок.
Поедая сраженных сеноедов, разведчики, к вящему своему удивлению, замечают, что по вкусу они напоминают самцов комаров. А точнее, на вкус они нечто среднее между самцами комаров и зелеными стрекозами, правда без ментолового привкуса, характерного для последних.
И снова тринадцать муравьев оказываются среди царства цветов – белых постенниц, пестролистного вязеля и вездесущих камнеломок с крохотными белоснежными лепестками.
Чуть дальше они сметают целое скопище трипсов. 103 683-й даже не сразу их признал. Долго прожив среди Пальцев, он позабыл, что такие есть в природе. Но, надо признать, они существуют, и в большом количестве. Трипсы, мелкие травоядные с отороченными бахромой крылышками, стрекочут, издавая сухие губные звуки. С виду трипсы аппетитные, но когда их проглатываешь, после них остается неприятный лимонный привкус – во всяком случае, белоканцам он кажется противным.
Попутно они расправляются с попрыгуньями толстоголовками, сенными огневками, не очень приглядными на вид, зато довольно упитанными, а также с краснопятнистыми слюнявицами, ленивыми стрекозами и грациозными лютками – всеми этими безобидными насекомыми, интересующими рыжих муравьев лишь постольку, поскольку их можно съесть.
Убивают они и нарывников, грузных насекомых, у которых в крови и половых органах содержится кантаридин – жидкость, действующая как афродизиак даже на муравьев.
На скальном отвесе ветер пригибает их усики, как непослушные жгутики. 14-й плюет кислотой в крохотную оранжевую божью коровку с двумя черными пятнышками. Букашка изливается зловонной желтой кровью, которая сочится из всех суставов ее лапок.
103 683-й пригибается, чтобы получше ее разглядеть. Притворщицу. Крохотная божья коровка прикидывается мертвой, но кислотная струя отрикошетила от ее полукруглого панциря, не причинив никакого вреда. Старому муравью-одиночке знакома такая уловка. Некоторые насекомые, едва почуяв опасность, выделяют жидкость, в основном зловонную, чтобы отпугивать хищников. Жидкость эта или брызжет из всех пор насекомого, или же наполняет его суставные пузыри, которые разбухают и лопаются. Так или иначе, подобная реакция отбивает у изголодавшихся хищников всякий аппетит.
103 683-й приближается к истекающей зловонной жидкостью букашке. Он знает – произвольные «кровопускания» прекратятся сами собой, и все же это его удивляет. Он предупреждает своих молодых товарищей, что эта букашка несъедобна, – и крошка божья коровка ползет себе дальше.
Но белоканцы не просто спускаются по скальному отвесу, убивая и пожирая добычу на своем пути. Они разведывают лучшую дорогу. Петляют между выступами и ровными участками. Иной раз им приходится повисать в воздухе, хватаясь за скалу лапками и челюстями, чтобы преодолеть головокружительные проходы. Сцепляясь меж собой, они образуют лесенки или мостики. И тут приходится полагаться друг на друга: если хотя бы один из тринадцати муравьев ослабит хватку, их живой мостик целиком рухнет в пропасть.
103 683-й давненько так не старался. Там, за краем света, в искусственном мире Пальцев, все было под боком.
Если бы он не сбежал от них, он стал бы таким же лежебокой, как какой-нибудь Палец. Ведь он сам видел по телевизору: Пальцы не любят стараться. Они даже не умеют строить себе жилища. И охотиться, чтобы добывать себе пропитание, не умеют. Они даже не умеют спасаться бегством от хищников. Впрочем, хищники им уже давно не угрожают.