Это сразу же поняли и оценили за границей. Уже этой же весной 1891 г. военный атташе США, «принимая на себя все могущие быть расходы», просил Мосина предоставить ему образец винтовки, что «будет очень выгодно обоим». Мосин оставил письмо без ответа. И это был не первый случай, когда иностранцы признавали талант и первенство русского оружейника. А когда Мосин в 1880-х работал над доработкой винтовки Бердана в магазинную, сведения о его работах проникли за границу. Фирма Рихтер в Париже предложила ему 600 тысяч франков за право использовать его магазин для французской винтовки. Так в первый раз, но не в последний, мастерство русского конструктора получило признание на «просвещённом» Западе. Мосин, отказался от предложения. Для него быть патриотом России было выше любых денег.
Но каким патриотом был царь Александр III, который при награждении конкурсантов Мосину выплатил 30 000 рублей, — только возместив затраченные Мосиным личные средства на разработку винтовки6, в то время как Нагану, которому по условиям конкурса вообще выплат не полагалось, заплатили 200 000 рублей, только за участие, мол, перед заграницей неудобно, что русский оказался умнее7. Именно этим неудобством перед заграницей объясняется то, что вместо пластинчатой обоймы разработанной Мосиным, комиссия приняла решение внедрить коробчатую обойму системы Нагана. А ведь Мосин разработал пластинчатую обойму на 8 лет раньше Маузера, запатентовавшего это «изобретение», которое заменило коробчатую обойму во всём мире.
Почему же так происходило? Дело в том, что всё определяло мировоззрение российского, то бишь царского чиновника. Чиновниками же становились в своей массе люди после службы в гвардии. Русская гвардия после 1825 года (восстания декабристов) — уникальное явление — не воевала3. Гвардия была кузницей управленческих кадров, где формировались практические навыки в управлении государством, где окончательно формировалось мировоззрение будущих государственных чиновников. А оно было «элитарным» и хорошо описано в трудах классиков, например, Льва Толстого. Круг интересов офицеров гвардии был чётко очерчен — уставы, фрунт, лошади, спорт, балы, женщины (начиная с высокопоставленных дам и кончая проститутками), карты и вино. По свидетельству И.Бобеля, сослуживца будущего маршала Финляндии К.Г.Э.Маннергейма, кавалергард того времени «.. .смотрел на жизнь, как на майский луг, по которому бродили женщины и кони.».
Граф Алексей Вронский из «Анны Карениной» характерный пример гвардейца. К нему можно испытывать симпатию, как к человеку, но какой из него управленец? Чему он научился в гвардии?8 Но это литературный герой, причём весьма не худший, а есть и документальные свидетельства о нравах, царивших в гвардии.
Так, в 1912 г. в Берлине вышла книга В.П.Обнинского «Последний самодержец. Очерк жизни и царствования императора России Николая II». (Переиздана в РФ в 1992 г.). В этой книге дан первый — ещё прижизненный анализ личности, семейного окружения и самодержавного правления Николая II. Кроме того, в ней затронуты актуальные вопросы внутренней и внешней политики России царствования Николая II в период 1894-1911 гг.. В частности там есть такой отрывок: «Пили зачастую целыми днями, допиваясь к вечеру до галлюцинаций. Иные из них становились как бы привычными, так что прислуга офицерского клуба начинала приспособляться к странному поведению господ. Так, нередко великому князю и разделявшим с ним компанию гусарам начинало казаться, что они не люди, а волки. Все раздевались тогда донага и выбегали на улицу, в ночные часы в Царском Селе обычно пустынную. Там садились они на задние ноги (передние заменяли руками), подымали к небу свои пьяные головы и начинали громко выть. Старик буфетчик знал уже, что нужно делать. Он выносил на крыльцо большую лохань, наливал её водкой или шампанским, и вся стая устремлялась на четвереньках к тазу, лакала языками вино, визжала и кусалась. Сцена подобного рода становилось тотчас же достоянием городской молвы — в маленьком гарнизоне ничего не скроешь, — но никто не предавался напрасному негодованию, ибо нравы Царскосельского общества немногим отличались от гусарского уровня».
И с чего бы им отличаться, если гражданские сановники в своём большинстве бывшие офицеры гвардии. По свидетельству советского генерала, бывшего кавалергарда, А.А.Игнатьева («Пятьдесят лет в строю» ОГИЗ Государственное изд-во худ. лит-ры М. 1948 г, с.92): «Умение выпить десяток стопок шампанского в офицерской артели было обязательным для кавалергарда. Таков был и негласный экзамен для молодых — надо было пить стопки залпом до дна и оставаться в полном порядке».