глава первая До Дизайна Человека
Семья, в которой мне довелось родиться, определила большую часть моей жизни до встречи с Дизайном Человека. Мой отец добровольцем пошел на фронт после вступления США во Вторую Мировую Войну. Он был сразу отправлен в Европу, и моя мать осталась дома одна с тремя детьми. Мать была ревностной итальянской католичкой. Каждый день она ходила в церковь и молилась, чтобы отец вернулся живым. Она пообещала Богу, что, если мой отец вернется домой в целости, она родит ему еще одного ребенка - девочку, которую они назовут Мэри Энн. Когда я построила чарт моей мамы, она оказалась чистым индивидуальным Генератором с Эго, определенным через Канал Инициации. Она была человеком, который мог держать свое слово - и она его сдержала.
Мой отец вернулся домой целым и невредимым, и через два года появилась я. В то время моим родителям было около 40 лет. Мать вернулась на работу, а отец работал на двух, чтобы поддерживать семью. Два моих старших брата занимались спортом и ходили в школу. Моей сестре, которая была на шесть лет меня старше, было вменено в обязанность за мной присматривать, и она должна была брать меня с собой, когда шла играть со своими друзьями. Она это ненавидела. Когда я сделала чарт сестры, то обнаружила, что она эмоциональный Манифестирующий Генератор. Она не любила меня, а я не любила ее вдвойне! Отец говорил, что мы с ней были хуже мальчишек - мы дрались, пинались, щипались, кусали друг друга - сейчас так просто увидеть причину происходившего: я усиливала ее эмоциональную волну, поскольку мои эмоции открыты.
Когда я была очень маленькой, я любила играть сама с собой. Похоже, что мне очень повезло с такой семьей - остальные либо были заняты на работе, либо ходили в школу, так что у меня была возможность играть одной большую часть времени. Это был как бальзам на душу для второй линии моего профиля 6/2.
Мой итальянский дедушка жил с нами по полгода каждый год. Это был очень тихий мягкий человек с тонкой душой. Он почти не говорил по-английски, поэтому, когда мы были вместе, мы не разговаривали. Я была рада просто быть с ним рядом. Он часто присматривал за мной, пока мама была на работе. Каждый день мы ходили с ним в магазин и покупали свежий итальянский хлеб. По пути домой он отламывал край булки и давал мне. Между нами всегда существовала комфортная молчаливая связь. Он произносил мое имя на итальянский манер - Мариучча - и его голос звучал с такой любовью. На итальянском Мариучча означает «маленькая Мэри». Моя любовь к деду была совершенно не похожа на любовь к кому бы то ни было из моей семьи.
Я думаю, возможной причиной этого был мой открытый ум. Поскольку мы не разговаривали, мой ум не был наполнен словами. Я сомневаюсь, что дедушка был эмоционально определен, потому что между нами царил такой покой - словно прохладный бриз летней ночью. Быть рядом с ним было таким успокаивающим и освежающим.
Возвращаясь назад в своих воспоминаниях, я думаю, что была близка к проживанию своей природы в те ранние годы до того, как пошла в школу. Я проводила много времени наедине с собой. Будучи 6/2, есть большая потребность быть одной. Большую часть времени я проводила с человеком, который мне ничего не говорил. Мой открытый ум не бомбардировали словами. Я любила бывать одной, что приносило мне настоящую тихую радость. Дни напролет я проводила на заднем дворе на своем любимом месте, лежа на траве под персиковым деревом, либо разукрашивая книжки-раскраски, либо просто мечтая. Единственное время, когда я чувствовала себя глубоко встревоженной, было за обеденным столом, когда собиралась вся семья. Эти моменты были для меня слишком интенсивными, и часто оборачивались болями в животе.
Мое сознательное Солнце находится в 6-й линии 41-х ворот. 41-е ворота - это великие ворота фантазий. Я профантазировала все свое детство. Я могла часами зависать в своей комнате, закрыв глаза и улетая в собственный фантастический мир. Часто, бывало, мать звала меня: «Мэри Энн, ты что сейчас делаешь?», на что я отвечала: «Ничего, мам». Я «делала» ничего. С одной стороны это было правдой. Не было ничего, что можно было описать как действие, но с другой стороны делание уходило так далеко в другие реальности и касалось стольких аспектов моей жизни, что это простиралось за границы любых физических действий, на которые я только могла быть способна. Я порой исчезала в своем собственном мире на несколько часов.