5. Претензии на непогрешимость «мудрого руководства» и суеверное преклонение перед авторитетом при сталинизме в противоположность к готовности свободно и открыто обсуждать проблемы, как мы находили это в сочинениях Маркса, Энгельса и Ленина.
6. Подавление свободы мнений в партии, что нам стало особенно ясно, когда мы в сочинениях Ленина читали об открытых и свободных дискуссиях, как это было обычным ранее в большевистской партии.
7. Огромные привилегии для ответственных работников в партии, в государственном аппарате и в экономике в противоположность учению Маркса, Энгельса и Ленина, coгласно которому в социалистическом обществе никто не имеет права «на оплату труда, превышающую заработок рабочего»
8. Неуклонное усиление подавления населения в противоположность к изложенным Марксом, Энгельсом и Лениным принципам, что ограничение свободы может рассматриваться лишь как временное мероприятие, направленное против класса эксплуататоров, оно должно быть снято после лишения их власти и заменена гарантией широчайших свобод для всех трудящихся.
Коротко очерченные и намеченные здесь «политические колики» могут показаться людям, привыкшим судить обо всем на основе собственного опыта и личных переживаний, весьма странными. Однако это были вопросы, которые нас глубоко затрагивали и которые мы обсуждали в наших «разговорах между собой». Нередко в библиотечных книгах высших партийных школ приведенные здесь цитаты и, конечно, многие другие, находящиеся в противоречии к Сталинской политике, были жирно подчеркнуты.
Для нас, вышколенных в Советском Союзе и пропитанных коммунистической идеологией, эти цитаты значили порою больше, чем самые тяжелые и мрачные личные переживания. Они подтверждали наши сомнения и колебания и доказывали правильность наших оппозиционных воззрений. У ответственного партийного работника, выросшего при сталинской системе и воспитанного в этой идеологии, оппозиция начинается с марксистской точки зрения, с точки зрения защиты учения Маркса, Энгельса и Ленина против фальсификации сталинизма.
Одним из самых больших зол и частой причиной «политических колик» были привилегии ответственных партийных работников. Мои друзья и я, поскольку мы выросли в Советском Союзе, не знали иного положения и не видели поначалу никакой проблемы в материальных привилегиях, получаемых государственными, хозяйственными и партийными работниками. Хотя я уже и раньше, в 1942 году в Караганде, видел некоторую несправедливость в том, что различия во время войны были столь резки — рабочие массы и, между прочим, многие члены партии буквально голодали, в то время как ответственные партработники не испытывали никаких материальных затруднений. Но я считал лишь, что размер этих привилегий преувеличен, а не осуждал самого факта их существования.
Случай заставил меня задуматься. Это было в октябре 1945 года в начале большой кампании объединения. Я шел из своего бюро в столовую ЦК. На лестнице со мной заговорил мужчина средних лет и симпатичной наружности.
— Извини, товарищ, ты здесь работаешь?
— Да, в Агитпропе.
— Как удачно! Меня пригласили как ответственного работника компартии Западной Германии. Только что мне дали талон на обед, но я не знаю, где здесь столовая.
— Это, смотря по тому, какой у тебя талон.
Он удивленно посмотрел на меня и показал мне свой талон. Это был талон третьей категории — талон для «не столь ответственных» работников. Я указал ему дорогу,
— Скажи‑ка, разве здесь, в ЦК, для сотрудников разные обеды?
— Конечно. Существует четыре категории талонов, смотря по тому, какую работу несет соответствующий сотрудник. Последние две категории — для технических работников и служащих.
— Да, но… разве это не наши товарищи?
— Само собой, — и уборщица, и шоферы, и ночные сторожа — проверенные члены партии.
Он с ужасом смотрел на меня.
— Разные талоны, разные обеды… но это же все наши товарищи!
Он, не прощаясь, повернулся и ушел; немногим позже я услышал, как скрипнула входная дверь. Товарищ ушел из здания ЦК.
Задумавшись, шел я через двор по направлению к столовой. Я проходил через помещения, в которых питались третья и четвертая категории, — низшие, и в первый раз, когда я открыл дверь в отдельный зал для моей категории, меня охватило неприятное чувство. За столами, накрытыми белыми скатертями, работники высшего ранга получали прекрасный обед из нескольких блюд. Странно, как это я не обращал прежде на это внимания!