Потом мне вспомнились роскошные виллы в Нидершёнгаузене, где жили Пик, Гротеволь, Ульбрихт, Далем, Аккерман и другие. Почти каждую неделю я бывал там в гостях. Весь квартал был отгорожен и оба выхода охранялись советскими часовыми.
— Хорошо, я согласен, — сказал я одному из крупных ответственных работников, который там жил, — я понимаю, что необходимо принимать меры безопасности. Но почему охрану несут советские солдаты? Конечно, вам нужна просторная квартира, но почему это должна быть роскошная вилла? Это, правда, не принципиальный вопрос, но во время общей нужды такие привилегии могут вызвать у населения озлобление.
Мой собеседник иронически улыбнулся.
— А что ты предлагаешь?
— Я бы предложил, чтобы все члены Центрального секретариата взяли себе трех- или, в крайнем случае, четырехкомнатные квартиры в рабочих районах. В нижних этажах можно поместить проверенных товарищей, хотя бы борцов бывшего «Союза красных фронтовиков», которые позаботятся о безопасности ничуть не хуже красноармейцев.
Мой собеседник стал серьезен.
— От тебя я не ожидал таких отсталых взглядов. Это означает отступление перед вражеской пропагандой. Это не что иное, как возвращение к мелкобуржуазной уравниловке. Почему наши руководящие товарищи не должны жить в этих виллах? Или ты хочешь вернуть их бывшим нацистам?
— Да я этого совсем не говорил, — ответил я, — я прошв таких роскошных вилл во времена общей нужды, когда в Берлине идет политическая борьба, когда всем известно, что ответственные работники социал–демократической партии на Западе живут гораздо скромней, и даже старый Кюльц из либерально–демократической партии занимает трехкомнатную квартиру в обычном жилом доме.
— Иногда у меня создается впечатление, что ты, несмотря на свое ответственное положение, сохранил нечто от революционного мечтателя.
Слова «революционный мечтатель» он произнес с холодным превосходством аппаратчика. Я ничего больше не возразил. Виллы, конечно, остались. Советская охрана — тоже. И то и другое стало предвыборным лозунгом социал–демократической партии на берлинских выборах 1946 года.
Кстати, некоторые товарищи сначала отказывались жить в этих роскошных виллах. Указание, что это нужно в интересах партии, было, однако, достаточно сильным. Некоторые чувствовали себя в этих роскошных домах совсем не так уж хорошо, и многих мучила совесть. Другие, напротив, быстро привыкли к своему новому положению. Среди самостоятельно мыслящих ответственных работников ходила меткая шутка, которую рассказывали шепотом: после лукулловского обеда какой‑то крупный работник растянулся на диване и воскликнул: «Как хорошо принадлежать к господствующему классу!»
Виллы и иерархическое распределение обедов были не единственными привилегиями ответственных работников. Только что здание ЦК на Валльштрассе было отстроено и меблировано; так же мы узнали об открытии дома отдыха, предназначенного специально для работников аппарата ЦК. Он находился в Бернике около Бернау, был по тогдашнему времени весьма роскошно оборудован, расположен в огромном парке и совершенно отгорожен от внешнего мира. Питание там было настолько прекрасным, что обеды в здании ЦК казались в сравнении с ним весьма скромными. Здесь мы проводили свои отпуска. Иногда ответственных работников посылали на несколько дней в дом отдыха в Бернике после какого‑либо особого задания, чтобы они восстановили свои силы. Одного нельзя при этом забывать: насколько были велики привилегии, настолько большие требования партия предъявляла к ответственным работникам. Многие служили партии до полного физического изнеможения. Когда у них истрепывались нервы и они физически доходили до изнеможения, им разрешался короткий отдых. Однако ответственные партработники, которые не могли более выполнять заданий или требований партии по причинам надорванного здоровья или преклонного возраста — за исключением лишь самых высших партийных работников — выбрасывались, как выжатый лимон. И здесь принцип полезности был решающим.
При распределении привилегий точно учитывалось занимаемое положение. Дом отдыха в Бернике был сначала открыт для всех ответственных работников аппарата ЦК. Вскоре, однако, последовало разделение. Для самых крупных работников Центрального секретариата был создан еще более роскошный дом отдыха в Зеегофе.
Строгая иерархия проводилась также при раздаче знаменитых пайков, тех огромных пакетов с продовольствием, сигаретами, табаком, спиртными напитками и шоколадом, которые мы регулярно получали наряду с питанием в столовой ЦК и продовольственными карточками. Так как пайки выдавались не только средним и высшим ответственным работникам партии, а также ответственным работникам государственного и хозяйственного аппарата, научным работникам, специалистам, писателям и работникам искусства, система раздачи была особенно тщательно разработана. Количество выдаваемых продуктов зависело от того, какую функцию несло то или иное лицо, насколько оно было «важно». Когда мы об этом говорили со стопроцентными, ответ их был весьма прост: