— Ну, независимость — это такой пирог, который сразу в рот, не запихать — согласился Отто. — Только по кускам.
— Страна на пороге голода, — заметил Таннер.
— Лишние едоки только усугубляют дело, — не стал возражать Куусинен.
— Свинхувуд потянет?
— Свинхувуда потянем.
С тем и поднялись со своих мест, чтобы распрощаться.
— А с царем как? — вдруг, спросил Отто, задержав рукопожатие.
— Да никак! — пожал плечами Вейно. — Ленин вроде бы его куда-то в Сибирь определил. А в чем дело?
— Да так — детство вспомнил, — вздохнул Куусинен. — За бога, царя и отечество.
— Точно: боже царя храни.
Они кивнули своим телохранителям и разошлись. Договоренность была достигнута.
Ни шпики, ни сопровождающие обоих лидеров бойцы ни хрена не поняли. Даже Антикайнен, присутствовавший здесь, ничего для себя толком не вынес, а переспрашивать постеснялся.
— В общем, мы решили так, — сказал ему все-таки Куусинен. — 3 февраля объявляется финская революция. Конечно же — пролетарская. Мера — вынужденная и направленная в первую очередь против всех русских солдат, что до сих пор трутся в Финляндии. Кому они служат — непонятно, но едят много. Нам самим не хватает. В частях, конечно, работают агитаторы-пропагандисты, склоняющие их к большевизму, но для всех нас лучше, чтобы они склонялись где-нибудь возле Петербурга. В страну прибыло 1800 человек — 27 егерский полк, обучавшийся на добровольных началах в Германии. Плюс шюцкор, плюс лотта — если позволить стихийно возникнуть очагу противостояния, огонь мигом перекинется на весь дом. Русские под нажимом своего еврейского Совета Народных Комиссаров сразу же придут на помощь своим — вот вам и новая независимость в рамках той же Российской империи, только под другим наименованием. И придет голод в наш кишлак.
Из каких кодовых слов вытекла вся эта информация? Может быть, из «ку-ку»? Тойво оставалось только дивиться конспираторам до мозга костей, кем в его глазах были и Таннер, и Куусинен. Даром, что два редактора — умеют читать между строк.
— Что требуется от меня? — спросил он.
— Поработать со своей организацией, чтобы все были готовы, — ответил Отто.
Эх, если бы все было именно так, то, может быть, и нас бы никого не было. Были бы другие отношения между другими людьми, было бы, конечно, плохо, но уж, во всяком случае, не очень плохо. Все зло рождается от человека. Пресловутый человеческий фактор — это фактор не одного отдельно взятого мужчины или женщины. Это совокупность подлости и лжи всего людского стада, воплощенный в благостный проступок, повлекший за собой беду и горе. ССП — сволочной свод правил (общечеловеческий).
Ни ничего этого ни Тойво, ни Отто, ни, даже, Таннер не знали. Знание пришло в ходе самого действия.
26. Деньги
Зима 1918 года стояла вполне обычная для Финляндии: снег, мороз и оцепенение. Тойво с головой погрузился в работу, с грустью отмечая про себя, что теперь для него неразрывно два понятия: работа и революция. Рабочий день у него получался ненормированным, поэтому можно было предположить, что он своей работой и жил.
Подготовка к революции была основательной и серьезной, но его не покидало чувство, что все это понарошку. По опыту Петербургского восстания, которым поделился со съездом товарищ Сталин, часть армии вооружила революционеров, что позволила им разоружить другую ее часть, а также установить контроль над почтой, банками и вокзалами. В Финляндии многочисленные воинские части русских, вроде бы, сочувствовали пролетариату, но оружие из своих рук не выпускали и ни на какое сотрудничество не шли. Словно бы это их и не касалось вовсе.
Также Тойво не мог выбросить из головы странный дом под Турку. Если туда не привезут Николая, тогда для кого же его построили?
27 января к Антикайнену посреди ночи на квартиру прибежал сам Куусинен в распахнутом пальто. Под глазом у него наливался багровым цветом синяк, наружный карман пиджака был вырван с мясом. Однако он не был ни испуган, ни растерян.
— Они сделали это! — сказал Отто. — Мне следовало это предвидеть.
Куусинен потребовал себе кофе и объяснил ситуацию.
Вчера с Гельсингфорса выехал Свинхувуд. Вместе с ним отбыло все правительство. Все это произошло достаточно организованно, без суеты и лишнего шума. В домах, некогда занимаемых кабинетом министров и самим премьер-министром, не осталось ничего ценного, разве что сторожа. Сторож — он бесценен. Было бы удивительно, что все они разом сорвались со своих мест, да ровно в полночь из ворот Суоми-линна (крепость, где помещались казармы) вышел вооруженный гарнизон русских солдат. Они заняли здание парламента, и тотчас же туда стал стекаться народ. Ну, не совсем, конечно, народ, а так — революционный народ. Правительство, понятное дело, оказалось информировано, чем и не замедлили воспользоваться: сели в сани — и на север!