Теперь они — правительство в изгнании. Ну, да и пес-то с ними, не до них сейчас. Произошел государственный переворот, в этом сомнений быть не может. Революция, мать ее, свершилась.
— Так кто революцию-то устроил? — никак не мог понять Тойво. — Она же только через неделю должна была быть.
— Догадайся с одной попытки, — криво усмехнулся Куусинен.
— Таннер! — сразу же сказал Антикайнен.
— Революция, воодушевленная социал-демократами правого толка. Левые только сейчас начинают подключаться, — отхлебнул кофе Отто и отставил чашку.
— Ну что же, воспользуемся их достижениями, — проговорил Тойво.
— Какими достижениями! — хмыкнул Куусинен. — Я попробовал, было, да вот глаз подбили, а Вейно только ручкой издалека помахал.
— Но революция же наша, не буржуйская! — попытался возразить Антикайнен. — Она же не против нас! Мы вольемся в нее, поддержим Таннера, а потом уже разберемся, что произошло. Может быть, предательство!
— Вот именно — предательство! — горько усмехнулся Отто. — Пойми: мы теперь пойдем по их следам. Повторяю: по их следам!
Тойво не сразу догадался, куда клонит его товарищ, но потом, вдруг, вспомнил пламенные речи на съезде Сталина, и догадка обожгла мозг и покрыла льдом сердце.
— Вокзалы, банки, почта? — спросил он.
— Именно! — даже как-то обрадовался Куусинен. — Время было рассчитано так, что у членов кабинета министров был выбор: бежать и спасать свое министерство, в том числе и министерство финансов, либо никуда не бежать, собрать пожитки и эвакуироваться вместе с семьей в безопасное место. Впрочем, если бы даже нашлись отчаянные головы, бежать все равно было уже некуда: люди Таннера караулили все пути входа-выхода. Ферштейн?
— Я, я, натюрлих, — ответил Антикайнен, и теперь льдом покрылся мозг, а сердце заработало, как пламенный мотор. — Все-таки надо проверить.
Отто потрогал наливающийся синяк под глазом и натужно улыбнулся.
— Я проверил «Приват-банк», — проговорил он. — Ночь-полночь, но народу в нем было полно. Даже сам директор-распорядитель, Аксель Экруут — мы с ним знакомы. Он не стал ничего придумывать, просто сообщил, что 25 миллионов марок переведены в Ваасу от греха прочь. У них, мол, такая договоренность с Маннергеймом образовалась. Да и безопаснее держать деньги подальше от русских поближе к Европе. Вот такая петрушка.
Нарисовавшийся Карл Густав Маннергейм — это значит Свинхувуд и Таннер. Таннер даже больше. Но с другой стороны Вейно не далее, как несколько дней назад, встречался с Куусиненом. «Все страньше и страньше», — как сказала Алиса у Льюиса Кэрролла.
На выходе из банка Отто увидел таксомотор, близ которого тусовались до боли знакомые по заседаниям в Эдускунте личности. Они никак не отреагировали на то, что Куусинен помахал им рукой и сделал попытку подойти ближе. Зато отреагировали парни охраны, что привело его в некоторое неконтролируемое состояние возмущения. Это состояние быстро прошло, когда Отто очутился на утоптанном снегу, сшибленный могучим ударом, а Вейно из окошка проехавшего мимо автомобиля помахал рукой.
— Вот такие на сегодняшний день получаются у нас дела, — сказал Куусинен.
— И что же делать? — вздохнул Тойво.
— Да ничего особого: революцию. Выбор теперь простой: либо подчиниться обстоятельствам и стать марионеткой Таннера, либо все-таки пойти своим путем, отличным от того, что нам сейчас предложено.
Антикайнен понял, что второй вариант подразумевает сотрудничество с русскими войсками, с так называемой «красной гвардией». В глазах какой-то части народа это будет выглядеть предательством. С другой стороны Таннер сотоварищи тоже предал революцию. Впрочем, пес-то с ней, с революцией этой — она всегда зиждется на предательстве. Он предал Куусинена и тех, кто стоит вместе с ним. Вейно не мог не просчитать дальнейшее развитие событий, а именно — гражданскую войну в стране.
Финляндия в переизбытке воинскими частями, а еще в Гельсингфорс на зимнюю профилактику пришла большая часть Балтийского флота — как с ним теперь быть? Только под Выборгом в 62 армейском корпусе насчитывается 40 тысяч дееспособных, воспитанных в царских порядках, хорошо обученных воинов. Где гарантии, что солдаты не пойдут за одурманенными свободами и доступными заработками офицерами?
Только полные наивной глупости люди могли верить в то, что Рабоче-Крестьянское государство будет создано посредством вдруг появившихся у рабочих и крестьян военно-стратегических, экономических и, черт побери, политических навыков. Белая армия никуда не делась, она просто раскололась по финансовым соображениям. И одна из этих расколотых частей сделалась «красной».