Вероятно, обделенный в таком возрасте трепетными межполовыми переживаниями, чего-то лишается из своего золотого детства. Вырастает потом в Гитлера, либо в советских и российских лидеров образцов 1917–1962, 1985 — прочее время.
Или в Аркадия Петровича Голикова, всадника на летящем коне — Гайдара. Тойво не командовал полком в свои шестнадцать лет, Гайдар — командовал. Правда, в полку его были простые, а, вернее, даже очень простые парни из тамбовских и воронежских земель. Скорее всего — дебилы и умственно отсталые ребята, позволившие какому-то сопляку руководить ими.
Гайдар, конечно, покомандовать был не прочь. Для него это было всего лишь игра, пусть и со смертельным исходом. Дело-то было в жарких степях Хакасии, отличных от степей Херсонщины не только отсутствием в них Батьки Бурнаша, но и присутствием всяких разных хакасов и примыкающих к ним бурятов. Те ребята были еще те! Словят своего врага и тут же запытают его до смерти.
У них так положено, можно сказать, обычай такой пыточный существовал. Издевались они над пленными красноармейцами совершенно чудовищно. А семеновские беглые казачки и прибившиеся к ним чехи только это дело поощряли. Мочи козлов! Точнее, красных козлов.
Гайдар, а, точнее, Голиков, в то время еще ни в кого не влюбился, поэтому никаким сантиментам подвержен не был. Он всего лишь отвечал на изуверство по отношении к своему слабоумному войску ответным изуверством. Резал на части и хакасов, и бурятов, а семеновцев и чехов вешал в доступных для лицезрения местах. Детство, прерванное войной, ожесточает человека. А если к тому же подростковая влюбленность чахнет на корню, не в состоянии обратиться к кому-нибудь, то человек рискуют превратиться в чудовище. Пусть, хотя бы на время, как случилось с Аркадием Петровичем, но тем не менее.
И вот что еще поразительно: разное отношение к поступкам разных народов. Хакасы и буряты пытали людей вусмерть — это обычай у них такой. Парни, типа Гайдара, этим же занимались — это садизм. Негр не работает — это тоже обычай, белый бездельничает — он тунеядец. Вообще-то, правильно: разные народы — разные обычаи. Но почему же прикрытые глаза на поступки «детей степей, саванн и гор» широко распахиваются в отношении других народов, менее облагороженных дикостью? По ко-ча-ну.
Антикайнен позднее один раз встретился с Гайдаром, будучи приглашенным на писательскую конференцию. Тихий и улыбчивый человек, предпочитающий не говорить, а наблюдать. При этом глаза его делались донельзя скорбные, словно он только что украл у всех деньги, а теперь ужасно жалеет об этом. Детство, не расцвеченное первой влюбленностью, кончается так внезапно, что начавшаяся взрослая жизнь, вдруг, делается подобием пропасти: летишь вниз, пока не разобьешься.
Тойво расстался с Лоттой на том же вокзале в тот же день. Только теперь она уже провожала его на поезд до Гельсингфорса. Неважно, что он вез с собой целый чемодан печатной продукции, провокационной по своей сути, он этого не замечал.
Да и вообще, дорогу до родного города он не заметил. Сидел на жесткой скамье плацкартного вагона и вспоминал прекрасную девушку Лотту: как она улыбалась, как она разговаривала, как поправляла волосы под косынку, как она громоподобно чихнула одновременно с пушкой Петропавловки. Выглядел, вероятно, Тойво в эти минуты совершенно, как болван — как влюбленный болван.
Лотта была старше Антикайнена, но это нисколько не смущало парня. Впервые он нашел себе собеседницу ни в чем не уступавшую ему в эрудиции. Неважно, что образования, в отличие от девушки, у него не хватало, зато это с лихвой компенсировалось знаниями, почерпнутыми из распространяемых им когда-то газет. Следовало только радоваться тому, что он не продавал ни бульварные газеты, ни политически ориентированные государственные вестники. Там как раз ничего полезного для себя почерпнуть было невозможно, разве что, напитаться ядом.
Они договорились писать друг другу письма, а к началу осени Лотта даже предположила возможность приехать в Гельсингфорс. Все это было радостно. Все это создавало настроение свершавшегося чуда, которое не могло померкнуть даже тогда, когда весь мир узнал, что разразившаяся война, затеянная Германией — Мировая. Тогда еще войны такого масштаба не нумеровали.
Смерть пришла в Европу, европейцы начали истреблять друг друга, вовлекая в процесс расового уничтожения даже парней из Америки и Австралии. Белым стало тесно на этой планете, или, быть может, они просто сошли с ума? Ответ знал только Самозванец, клацающий своей челюстью, протягивая свои отростки-щупальца к безропотным существам человеческого стада (см также прочие мои книги). Но он этим ответом ни с кем не делился.