Вера голой казалась больше обычного. Ну, то есть, не потому что взору открылись недостатки тела, а потому что это чудо, друзья. Она была большая и статная, хотя в жизни была маленькая и хрупкая. Она напомнила Вове мать времен ее бурной юности. Такая большая, сильная и сексуальная. Вера нежилась и шутливо подергивала за хуй Вову, который стоял уже с час, с того момента как она объявила ему о цели посещении торгового центра. Вера не собиралась начинать первой, поэтому она лишь играла с пареньком и его членом, чтобы соблазнить и направить. Но Вова запутался в мыслях и просто лежал, по лицу растянулась туповатая улыбка. Вера приподнялась и продолжительно и крепко поцеловала Вову. Парень вернулся из забытья, оправился и сказал, чтобы Вера встала раком. Но Вера просто легла на живот. Не понятно почему. Но Вову ничего не смутило, и он по-мальчишечьи впился в сочный зад. Но с непривычки он делал странные решения. Даже вот эта поза — как он собирался отлизать? Но он попытался. Схватил руками две ягодицы, чуть раздвинул их и увидел щелку, подумал: "Узкая, будет трудно". Он впился языком в щелку… Но щелка не раскрывалась, не давала ему попасть вовнутрь. Язык Вовы затвердел, словно член, и как гвоздь уперся в эти створки. Парень безуспешно пытался навалиться всем телом, чтобы пробить эти физиологические укрепления. И тут он попал. Но тело Веры вдруг подпрыгнуло и изогнулось, послышался слабый крик. Вова кое-что вспомнил: как-то, когда ему было 10, а девочке из деревни 13, в моменты свободного детского поиска они решили поизучать тела друг друга. Точнее девочка эта предложила переспать маленькому тогда, глупому Вове. И они все тщательно спланировали, и вот она, уже нагая, лежала на деревянном полу какого-то сарая, и Вова попытался проникнуть по ее наводке своей писькой в ее пипиську. Но она вдруг закричала, вскочила, зарыдала и ушла, кинув обидное, очень обидное: "Ты не мужик, ты фуфло какое-то".
Вова сидел на коленках, руки его так и повисли в воздухе. "Что произошло?" — медленно, наивно надеясь на случайность, произнес про себя. Вера уткнулась лицом в пол. Потом перевернулась на спину — она тихо плакала. Вова не понял отчего — от боли или от обиды. Он лег к ней. "Я знаю, такое бывает. Когда болит пизда. К тому же это первый раз…" — его оборвала фраза Веры, которая, словно кувалда, словно лезвие гильотины, словно оскопитель, словно что-то лишающее в общем всего, упала на голову Вовы. "Это не первый…" — зло шепнула на ухо пареньку уже вовсе не плакавшая, а свирепо смотрящая в его глаза мелкая дьяволица.