– А революция-то, сеньор полковник?
Вилья полуобернулся и взглянул на здание таможни.
– По словам господ, которые там сидят, революция уже совершилась. И они уже видят себя в столице. По всему судя, теперь, когда Сьюдад-Хуарес взят, старику Порфирио скоро крышка. И теперь все изменится. Так они говорят, хотя я лично особых перемен пока не наблюдаю.
Гарса понуро покачал головой. Шляпу он снял, и на ярком солнце шрам вдоль щеки казался глубже. Потом майор с опаской взглянул на Сармьенто:
– Индеец тоже остается?
– Нет, со мной поедет. Охранять будет.
– А я, сеньор полковник?
Сказано было так безнадежно и горестно, что Вилья ободряюще улыбнулся:
– В самом скором времени – все, что тебе заблагорассудится, но пока, в настоящую минуту, продолжаешь выполнять приказы. Не можем же мы все разом взять и отвалить.
– Послушай, Панчо…
– Ну что еще, дружище? И брось ты этот похоронный тон.
Мартин не пропустил мимо ушей ни внезапный переход на «ты», ни неуставное обращение по имени, а не по званию. Хеновево Гарса еще ниже опустил голову, разглядывая свои запыленные сапоги. Было видно, что ему трудно выговорить то, что он произнес:
– Мы ведь с тобой вместе хрен знает сколько времени… С тех пор, как поступили в руралес в Сьерра-Асуль, так ведь?
– Так, Хено, все так.
– Прежде, чем ввязались в нынешние дела… Когда нас называли просто бандитами…
– Истинная правда. И что с того?
Майор больше не проронил ни звука. Он по-прежнему созерцал носки сапог, и лицо у него было страдальческое. Вилья обхватил его за плечи, крепко обнял. Дон Франсиско Мадеро, сказал он, человек порядочный. Но кое-чего не видит.
– Чересчур он добросердечен. Понимаешь, брат, о чем я? Если я уйду, разве можно оставить его одного в когтях Ороско и прочего воронья? Среди этих ненасытных стервятников? Надо, чтобы рядом с ним были хорошие люди, надежные люди. Испытанные революционеры навроде тебя.
– Сармьенто же ты забираешь с собой?
– Забираю, потому что тебе доверяю больше, чем этому головорезу, который без моего пригляда свернет не на ту дорожку и пойдет крошить не тех, кого надо. Пока он рядом, я за ним присмотрю. – Он мрачно улыбнулся индейцу. – И потом, у нас обоих есть одно незаконченное дельце.
Вилья, словно собственные слова напомнили ему о Мартине, внимательно посмотрел на него. Оглядел с ног до головы, и улыбка его стала злорадной.
– Кстати, сеньор гачупин… Вижу, вы помылись и причесались, однако, по нашему плану, боюсь, придется вам опять перепачкаться.
– О чем вы, сеньор полковник? – удивился Мартин.
– Революция по-прежнему может на вас рассчитывать?
– Не знаю, право… – с запинкой, смущенно ответил инженер. – Майор Гарса… Ну, если он остается…
– Правильно ли я понял, что тогда и вы останетесь?
– Пока да… Я так думаю…
Вилья расхохотался. Этот бывший бандит всегда смеется так, вспомнил Мартин. Громко, звонко, жизнерадостно. Все в этом человеке чрезмерно – и ярость, и благодушие.
– Договорились, дружище Хено? Всегда будете вместе и рядышком? – Он подмигнул Мартину. – Надеюсь, твоя Макловия не приревнует: она ведь в гневе страшна, как пантера.
От сдержанной улыбки лицо майора просветлело. Он тряхнул головой, возвращаясь к доброму расположению духа и к субординации.
– Не смейтесь, сеньор полковник.
– Так где же мне придется испачкаться? – настойчиво спросил Мартин.
Вилья пожал плечами, показал куда-то на юг:
– Говорят, федералы готовят контрнаступление. Телеграфисты сообщили, что в Хуарес движется эшелон со свежими войсками. А в местечке под названием Монаший Бугор его можно придержать.
– Знаю это место, – сказал майор. – Милях в восьми отсюда; железнодорожный мост там перекинут через глубокую лощину.
– Именно так… И нашего гачупина мы попросим пустить его под откос.
Вилья вдруг замолчал и указательным пальцем прикоснулся к груди Мартина на уровне сердца.
– Только имей в виду, дружок… – добавил он. – Попадешься федералам раньше, чем справишься с поездом, они с тебя заживо шкуру сдерут.
– Постараюсь не попасться.
– И правильно. Сейчас тебе всё растолкуют. Получишь подробные конст… нет, инструкции. А теперь вот такой к тебе вопрос. Слушай, чего ты ввязался в это дело? Тебе вроде бы надо быть с теми, кто вверху, а не с нами.
Мартин медлил с ответом. На этот вопрос ему по-прежнему нелегко было ответить. Даже себе.
– Сам не знаю, – выговорил он наконец. – Я уж объяснял вчера: шахты закрылись.
– А любопытство, о котором ты толковал, не унялось, значит?
– Еще не вполне.
Вилья уже собирался продолжить путь, но Мартин не тронулся с места. Он продолжал искать ответ.