– Ага! – сказал Тейтеп и затрещал, что есть силы. – Вы сразу уловили шутку, причем без всяких объяснений! – Он грустно посмотрел на щелкунчика. – Великий визирь заслужил это.
На этот раз опечалилась Мэри.
– Боюсь, остригут вас за такие дела, – вздохнула женщина и рассказала об отпрыске Пилли.
Он не ответил. Вместо этого встал на лапы и прошел в угол, к сундуку, где хранил несколько скульптур и других ценных предметов. Достал из сундука ящичек и на трех ногах вернулся к Мэри.
– Встряхните это. Ручаюсь, вы можете догадаться, что внутри. Она с любопытством потрясла ящичек.
– Набор бусин, – сказала Мэри.
– Вот видите? Я готов. Звук, как при смехе, верно? Смех Халемтата. Я попросил Киллим изготовить красные бусы, потому что этого цвета был ваш череп, когда вас обрили.
– Я польщена... Но я боюсь за вас. За вас всех.
– Сын Пилли не боялся.
– Нет... Нет, малыш не был испуган. Пилли заявила, что даже Халемтат не посмеет сделать ребенку хашей. – Мэри набрала побольше воздуха в грудь и договорила: – Но вы-то не ребенок...
– Я проглотил семечко талпа, – ответил Тейтеп так, будто это все объясняло.
– Не понимаю.
– А! Тогда я поделюсь. Талп не прорастает, если он не прошел через желудок праза. – Он постучал себя по животу. – Иногда не прорастает даже после этого. Проглотить семечко талпа – значит совершить шаг к взращиванию чего-то важного. Я проглотил семя, называемое «права человека».
Мэри нечего было ответить, кроме одного:
– Спасибо, теперь я поняла.
Медленно, задумчиво брела она в посольство. Да, она поняла Тейтепа – разве не по той же причине она ссорилась с Кларенсом? Но она боялась за Тейтепа, боялась за всех празов. Почти бессознательно прошла она мимо посольства к десятку куполов, где жили этнологи. Эсперанца – вот кто ей нужен.
Эсперанца была дома, писала очередной отчет. Посмотрела на Мэри и сказала:
– Хорошо, что зашла, пора передохнуть!
– Боюсь, не выйдет. Вопрос как раз по твоей части. Ты хорошо знакома с физиологией празов?
– Думаю, да.
– Что будет, если обрезать иглу праза, – Мэри подняла палец, – вот так, близко к коже?
– Примерно, что с кошачьим когтем. Если обрезать кончик, ничего не случится. Если обрезать слишком низко, можно задеть кровеносный сосуд или нерв. Игла непременно станет кровоточить. Может не отрасти до нужных размеров. И будет чертовски больно, я уверена – как если разбить основание ногтя. – Эсперанца вдруг подалась вперед. – Мэри, тебя трясет. Что случилось?
Мэри глубоко вздохнула, но дрожь не унималась.
– Что будет, если кто-нибудь сделает это со всеми иглами. Те... – Она не смогла произнести имя. – Со всеми иглами праза?
– Он изойдет кровью и умрет. – Эсперанца взяла подругу за руку и крепко сжала. – Ну а теперь я налью тебе хорошую дозу, и ты расскажешь, в чем дело.
Мэри отчаянно тошнило.
– Какой идиот рассказал этим подушкам для булавок о правах человека?! – грохотал Кларенс. Он яростно придвинулся к Мэри в ожидании ответа.
Эсперанца встала между ними и сказала:
– Мартин Лютер Кинг – вот кто сказал празам о правах человека. Вы при этом присутствовали. Но вы забыли о своей мечте, а они явно помнят.
– Да там происходит революция, черт побери! – Кларенс взмахнул рукой в направлении центра города.
– Похоже на то, – спокойно ответила Джульет, одна из сотрудниц посольства. – Так почему мы сидим здесь, а не следим за ходом событий?
– Потому, что я отвечаю за вашу безопасность!
– Чушь, – возразил Масимото. – Нас же не станут стричь!
– Кроме того, – добавила Эсперанца, – через пять минут прибудет грузовой корабль. Кто-то должен встретить его, привезти припасы.
– и Ника. Иначе он угодит в самую гущу событий. Последняя почта ушла два месяца назад, и Ник ничего не знает о том, что ситуация... – она слегка нахмурилась, потом нашла точное выражение: – Что ситуация радикально изменилась.
Кларенс снова свирепо посмотрел на Мэри и распорядился:
– Это входит в ваши обязанности. Привезите припасы и Ника. Мэри, которая уже была готова вызваться добровольцем, подавила в себе желание сказать: «Ох, спасибо!» – и ограничилась казенным:
– Слушаюсь, сэр.
Мэри всерьез беспокоилась о ни в чем не повинных приезжих, которые с легкостью могли наколоться – в буквальном смысле слова – на толпу празов. Когда аборигены сражаются, они пускают в ход зубы и иголки. У Мэри не было ни малейшего желания попасть под удар хвоста с острыми неостриженными иглами.
Она с запозданием поняла смысл стрижки, которую Халемтат применял как наказание. Удар по морде усеченными иглами в сто раз менее эффективен, чем иглами полноценными.
Мэри по радио связалась с кораблем и сообщила экипажу: никому не следует выходить наружу до прибытия машины.
К импровизированной посадочной площадке она прибыла в рекордный срок. Ник помахал ей из люка и шагнул наружу.
«Ну что за парень, – подумала она. – Я же просила подождать, а ему все нипочем».
– Нам надо быстро загрузиться, Ник, – скороговоркой сказала Мэри, едва они успели обняться. – Я тебе все расскажу, пока будем работать.
Когда работа (и рассказ) была закончена, Ник внимательно рассмотрел Мэри и заметил:
– Значит, Кларенс удерживает всех этнологов на территории посольства? – Он с притворной грустью покачал головой и причмокнул.
– Вижу, что не обучил свою команду правильной реакции на указания начальства. – Он улыбнулся Мэри. – Значит, посольство советует мне держаться подальше от улиц, верно?
– Верно, – кивнула Мэри.
– И прекрасно. Ты выполнила свою задачу—я получил предписание. А теперь хочу взглянуть на эту революцию в развитии.