От неожиданности из-за увиденного Федор едва не наступил на матрац другого больного, а может быть — и на самого пациента. Впереди шагала и крутила головой Соколова! Его бывшая и единственная любовь, сбежавшая с блестящим питерским офицером-подонком.
Того офицера, вздумавшего разорить, совратить и бросить девушку, Федор убил на дуэли. Ну а дальше? Разбитый кувшин не склеить…
Но что забыла здесь Юлия Сергеевна? Среди запаха крови, карболки и разложения? В охваченном восстанием городе?
С ним у нее нет и не может быть ничего общего, это ясно. Значит — просто невероятное, дикое совпадение.
Чтобы не создавать нелепую ситуацию наподобие той, что возникла в Исаакиевском соборе, он развернулся, намереваясь удрать в дальний конец больничного коридора, но услышал молодой мужской голос:
— Герр Вольф! Мы вас разыскиваем.
Федор обернулся. Повернулась и девушка. Да, это была она — Юлия Сергеевна Соколова. И судя по тому, как округлились, а потом наполнились слезами ее глаза, он понял — бывшая невеста приехала именно к нему. В этот ад.
Осталось порадоваться тому, что скотина Айзенманн уже свалил и не был свидетелем их встречи. Хоть она и не предполагала сердечных объятий.
— Слушаю вас? Чем могу быть полезен?
Высокий учтиво спросил:
— Вы ранены, герр Вольф? Как себя чувствуете?
— Да. Подстрелил один мизерабль. Рана неглубока, но воспалилась. Ожидать здесь соответствующего ухода не могу. Госпиталь переполнен.
При слове «мизерабль» у Юлии дрогнули ресницы, длинные и пушистые. «Мизераблями» Федор назвал напавших на нее негодяев в глухом тульском переулке… Это он!
Слезы на ее глазах моментально высохли.
— Вам нельзя более тут оставаться, герр Клаус! — выпалила Юлия. — Я увезу вас и оплачу лечение у хорошего врача.
— Буду весьма признателен, фройлян, — согласился Федор. — Я снимаю комнату неподалеку. Но без помощи туда не дойду.
Блондин решил проблему непритязательно и кардинально: угнал инвалидное кресло у подъезда госпиталя. Усадив Федора на брезентовое сиденье, покатил по мостовой. На булыжниках трясло. Толчки отдавались болью в боку, и Друг, чувствовавший то же самое, больше не шутил про резинового ежика. Только спросил:
— Может, ну ее, гребаную конспирацию? Включай магию и лечись!
— Мы не знаем, что за перец с Соколовой. Вдруг это продолжение провокации Айзенманна? Терпим пока терпится.
Когда раненый был сдан на руки фрау Марте, молодой человек, его звали Юрген, замешкался.
— Фройлян… Герр Клаус! Хороший лекарь стоит дорого. Не менее пятидесяти марок за визит. А еще корпия, бинты, лекарства.
— Заплачу больше, — уверила Соколова. — С вашего позволения, фрау Марта, я останусь до прихода врача. Юрген! Право… Мне так неловко просить вас еще об одной услуге. Вы же наверняка знаете медиков, кому можно доверять.
— В квартале отсюда находится частный кабинет доктора Иссака Голдмана, — подсказала Марта. — Еврея.
— Я без предрассудков, — вмешался Федор. — Лишь бы понимал в своем деле. Юрген! Буду помнить ваши доброту и участие.
— Знаю Голдмана, — хмыкнул юноша. — Жулик еще тот — пациентов обдирает до гола. Правда, лечит хорошо. Ладно, позову.
Он хлопнул дверью. Башмаки загремели по лестнице. Марта тоже вышла, Юлия осталась с Федором наедине.
Он лежал на нижней койке и улыбался бледными губами, откровенно любуясь барышней. Несмотря на усталость от долгого пути в Германию и пережитые волнения, выглядела она потрясающе. Юлия сняла шляпку с шелковой лентой, синей под цвет глаз. Из прически выбился шаловливый темно-русый локон. Затем, не сказав ни слова, начала раздеваться. Расстегнула платье, приспустив его с плеч, потом начала расшнуровывать корсет.
— Фройлян Юлия! Боюсь, я не в состоянии оценить ваш жест.
А у самого дыхание перехватило… Нос, всего час назад угнетаемый больничной дезинфекцией, вдруг ощутил запах свежего женского тела!
Она ответила по-русски, шепотом.
— Федя… Тише. У меня деньги под исподнем. Не могла же носить их в сумке. А ты что подумал?
Смеяться было больно. Тем более — понимал. Юля могла попросить отвернуться или вышла бы в уборную. Но она не захотела. Упрекать ее за эту интимную пантомиму? Нет!
Она извлекла из недр белья три сотенные бумажки. Застегнулась. Одну вложила в карман Федора.
— Не надо, — попытался отказаться Кошкин-Вольф. — Я скопил немного.
— Перестань! — фыркнула она. — У меня с собой двадцать тысяч марок. Поменяла сбережения в Петербурге. Хватит нам на первое время. Нужно уезжать отсюда — в тебя начали стрелять. Кстати, почему попали? Твой Зеркальный Щит не действует?