В руках правительства оказался козырь: в «Молодой России» увидели признак тайного революционного комитета, организующего поджоги. По всей видимости, власти позже доискались до истинного источника прокламации, получили сведения о роли Заичневского, но… не дали им хода (автор благодарит за эту информацию Л. И. Лиходеева). Подобное объяснение было «неинтересно», оно снижало эффект запугивания; куда выгоднее было воспользоваться ситуацией и арестовать Чернышевского, Николая Серно-Соловьевича и других «левых лидеров»!
Министр внутренних дел Валуев знал, что делал, когда писал: мол, пожары, прокламации, активные действия революционеров произвели на общество «желаемое действие».
Через несколько месяцев — еще одна возможность для усмирения и направления умов: в январе 1863 года начинается Польское восстание, которое царское правительство в немалой степени спровоцировало. Восстание позволяет использовать волну национализма, квасного патриотизма, охватившую и необразованное общество. Это было еще одно открытие — о способах отвлечения, направления «народных чувств» в нужную для верхов сторону.
Взгляд, поразительный по глубине и откровенности, на состояние народа и его будущее сформулировал в эту пору Николай Серно-Соловьевич, сумевший из тюрьмы передать Герцену и Огареву потаенное послание: «Гибель братьев разрывает мне сердце. Будь я на воле, я извергал бы огненные проклятия. Лучшие из нас — молокососы перед ними, а толпа так гнусно подла, что замарала бы самые ругательные слова. Я проклял бы тот час, когда сделался атомом этого безмозгло-подлого народа, если бы не верил в его будущность. Но и для нее теперь гораздо более могут сделать глупость и подлость, чем ум и энергия, — к счастью, они у руля».
Более двух лет ушло на усмирение разгоравшейся «революции снизу». Испуг либералов и крепостников перед угрозой слева усиливал и без того огромную самостоятельность власти.
Когда же волнения были усмирены и власть укрепилась, существенные преобразования были продолжены, но именно в том русле, какого искало правительство (напуганное дворянство теперь уже не столь рьяно отстаивало свое право на контроль «верхней власти»).
1861–1866 годыМанифест 19 февраля объявлен; вскоре 1714 мировых посредников из дворян контролируют реализацию реформы; в 1862 году издается ряд законов, ускоряющих крестьянский выкуп.
Новое устройство удельных и государственных крестьян. Во время Польского восстания белорусские, литовские и часть украинских мужиков получают свободу на более выгодных условиях, что нейтрализует их участие в событиях.
Осенью 1861 года — Александр II требует поторопиться с реформой суда; проекты «левеют».
15 января 1862 года — военный министр Д. Милютин представляет доклад с главными идеями военной реформы, и вслед затем (1862–1874) начинается ее осуществление; с 1863 года происходит коренная перестройка военно-учебных заведений, превращение их в один из передовых форпостов российского просвещения.
Весна 1862 года — П. А. Валуев предлагает преобразовать Государственный совет в выборное, представительное учреждение; иначе говоря, речь идет о конституции — умеренной, в основном дворянской, но все же конституции.
29 июня — Александр II в принципе «не против», но пока что считает подобное преобразование «несвоевременным» (через 10 месяцев, в апреле 1863 года — еще одна попытка Валуева: вопрос отложен на неопределенный срок; за «земский собор» ратует в эту пору даже вчерашний либерал и завтрашний охранитель Катков).
29 сентября 1861 года — царь утверждает основные положения судебной реформы, после чего они обнародуются и обсуждаются как в прессе, так и на государственном уровне. «Замечания» позже собраны в семи томах.
17 апреля 1862 года — отмена жестоких телесных наказаний (кошки, шпицрутены, клейма).
1862–1863 годы — борьба за каждый пункт судебной, земской, университетской, цензурной реформы. «Весы» качаются то направо, то налево. «В последнюю минуту» властям удается несколько ухудшить университетскую реформу. По-иному пошло дело с реформой земской; она могла быть куда более куцей, если бы Д. Милютин и Корф не добились в Государственном совете некоторого расширения прав для крестьянских депутатов, а также разрешения земствам заниматься школами, больницами, тюрьмами (а для того располагать определенными денежными суммами). Как видим, наиболее успешное в недалеком будущем земское поприще (образование, здравоохранение) едва не было перечеркнуто подозрительными бюрократами.
1 января 1864 года — земская реформа.
20 ноября 1864 года — судебная реформа (торжественное открытие обновленных судов — в 1866 г.). Об этих двух реформах подробнее — чуть ниже.
6 апреля 1865 года — реформа печати («Временные правила»). В этот день в России впервые появилась должность «ответственного редактора» (того, кто отвечает за уже напечатанное перед властью).
Поскольку самые значительные политические реформы были проведены в тот момент, когда правительство уже «завоевало» общество, — ясно, что оно находило собственную выгоду в этих преобразованиях.
Впрочем, комиссии из высших сановников, обсуждающих каждую строку и букву новых учреждений, чутко реагируют на события внешнего мира: порою выдвигаются важные прогрессивные идеи, затем их берут назад, выдвигают снова.
Вторую главную реформу правительство провести не захотело.
Именно тогда, когда вводились земские учреждения в уездах и губерниях, решался важнейший вопрос: быть ли Всероссийскому земству? Случись такое — явился бы на свет парламент, пусть слабый, в значительной степени совещательный, и сбылась бы с опозданием на полвека мечта Сперанского; и самодержавие все же было бы хоть немного ограничено законодательным органом (вспомним сходную по идее Булыгинскую думу, которая проектировалась летом 1905 года).
Позволим себе некоторую фантазию: во Всероссийском земстве помещики, буржуазия, даже в некоторой степени крестьянство, разночинцы обрели бы положительный и отрицательный политический опыт, заложили бы основы (пусть не формально, а фактически) будущих политических партий…
Самодержавие в известной степени ограничило бы себя и одновременно расширило собственную базу, опору. Точно так, как это было сделано перед крестьянской реформой созданием Редакционных комиссий, — только там были исключительно дворяне, а тут еще и представители других сословий.
Тогда-то возник важный диспут — всесословное самоуправление или бессословное? Иначе говоря, отдельное голосование по каждому сословию (и конечно, дворянам предоставляется при этом наибольшее число депутатских мест) или — просто выборы одного депутата от определенного числа жителей (и тогда, естественно, — большинство у крестьян).
Представители разных общественных групп, от умеренных славянофилов до демократа Герцена, отстаивали бессословность. Известный деятель реформы А. И. Кошелев почти убедил царя, что сильное общественное самоуправление — единственное противоядие против бюрократии. «Бюрократия, — пророчествовал он, — заключает в себе источник прошедших, настоящих и еще (надеемся ненадолго) будущих бедствий для России».