«Сам я, — Иван говорил, — таких дитяток не делал, а вот дед мой однажды дерево живое нашел и для одной бездетной бабы из Высоцкого ребеночка деревянного вырезал. Она потом ему так благодарна была, что второго ребенка от него понесла, уже настоящего».
Вот третий год проходит с тех пор, как Лисавета умерла. Петр ее всегда помнил, а тут стала она ему каждую ночь во сне являться, руки протягивать и звать. В канун той ночи, как она повесилась, лег Петр спать, да не спится ему — слышится Лисаветин голос: «Освободи меня, Петя, достань оттуда, забери к себе!» А откуда она его зовет, не понять — вокруг только шум, стоны да скрипы. И грудь теснит. Душно Петру стало, встал он и из избы вышел на двор. А на дворе ночь весенняя, тревожная! Ветер теплый с юга дует, низкие облака гонит, деревья качает, а как небо откроется — заблестит луна полная и звезды яркие, дождем вымытые. Скоро, скоро весна, скоро земля освободится, задышит, травой прорастет и птицами запоет!
Понял тут Петр, откуда Лисавета его зовет и что ему делать надо. Взял топор, веревку и побежал в лес — в самый дальний бор на взгорье. Пробрался по талому снегу до самого высокого места и стал слушать. Вокруг лес под ветром шумит, ветками колышет, стволами трется, и каждое дерево скрипит по-своему: вот ясень, вот сосна, а вот ольха… Слышит тут Петр сквозь шум и скрип, будто голос женский его зовет. Пошел он на голос и видит — стоит над оврагом старая липа и качается. Только качается она не в лад со всеми деревьями, а по-своему, будто кто-то ее из-под земли толкает, будто хочет она корни из земли вырвать, взмахнуть тяжелыми ветвями и полететь в ночное небо.
Подбежал Петр к этой липе и стал ее топором рубить. В полчаса повалил, ветки, сучья обтесал и потащил на веревке к деревне. Хорошо, до деревни все под горку было. Не успела еще луна зайти, как был Петр в сарае, зажег пять лучин и работать начал. Вытесал из колоды тело, ноги, руки, голову и за лицо принялся. Самыми тонкими резцами работает, каждую черточку милого лица повторить хочет, да тяжело ему — слезы глаза застевают, на руках мозоли кровоточат, ноги от усталости дрожат и подгибаются. Закончил Петр лицо делать, взял краски: стал волосы, брови, губы подрисовывать. Последним делом за глаза взялся. Достал он краску самую дорогую, изумрудную, и как только зрачки в глазах вывел — моргнули те глаза и на Петра уставились. Тут первый солнечный лучик сквозь щель в сарае пробился и девушку осветил. Помутилось у Петра в глазах и упал он без сознания.
Когда очнулся — видит, сидит перед ним его Лисавета живая, не деревянная, и по голове его гладит. Бросился он к ней, обнял и заплакал. И она тоже плачет, прямо навзрыд. Стали они целоваться, обниматься, ласковыми словами друг друга называть и обещать друг другу больше никогда не расставаться. А потом Лисавета есть попросила. Бросился Петр в избу и принес ей самых дорогих угощений, которые его мать на разговление прятала, и пива жбан. И одежды кое-какой принес, сестриной, наготу Лисавете прикрыть.
Так день прошел, за ним другой, третий. Петр редко в избе появляется, все больше в сарае остается. Родителям и сестре сказал, что работа у него срочная, чтобы его не отвлекали. Да до работы ли ему! Как только в сарай придет, тотчас же лезет на сеновал, где его Лисавета поджидает, и до вечера с ней милуется. А как заснет Лисавета, он и тут уйти не может — смотрит на нее, спящую, и сам своему счастью не верит. Кажется ему, что новая Лисавета еще краше той, прежней. И губы у нее ярче, и глаза больше, и брови гуще, и шея белей — а уж про остальное и говорить не буду!
Только, скажите мне, долго ли молодая девушка будет на сеновале жить? Еще недели не минуло, запросилась Лисавета наружу. Хочется ей, говорит, подружек подвидать да на ярмарку съездить. А Петр боится — как людям сказать, что Лисавета с того света объявилась?
Уговорил Петр ее тогда в город ехать, где про нее никто не знает. «Деньги, — сказал, — я тебе привозить буду. А ты живи пока тихо. Жди, пока я к тебе поближе переберусь». Так и порешили.
Нанял Петр для Лисаветы полдома в пригороде, у глухой вдовой женщины, на тихой улице. А сам по своим старым заказчикам прошелся и работы себе набрал на полгода вперед.
Так весна минула, а за ней лето. Петр за троих работает, для Лисаветы старается. Жизнь-то в городе дорогая, деньги ой как нужны! Петр не спит, бывало, не ест целыми днями. И об одном только думает — как бы скорей работу сделать и в город приехать, с Лисаветой увидеться.