Подавшись вперёд, Кифа выглянула в окно и заворожённо уставилась на льющуюся с неба воду вперемешку с белыми крупными градинами.
— Сиди уже с нами, — остановил я её. — Ничего в этом интересного нет. К тому же там холодно.
— А почему эти белые камни падают с неба?
— Это не камни, а кусочки льда.
Сидевшая за соседним столиком Виера умчалась в сторону кухни и почти сразу вернулась, неся полные ладони градин, размером с виноградину. Высыпала их в руки Кифы.
— Какие холодные, — удивилась та, даже принюхалась.
— Только есть их не надо…
В этот момент двери на постоялый двор распахнулись, и на пороге появился Вигор. Промокший до последней нитки, он сжимал в руках свёрток с мокрой светлой одеждой. Перехватив любимый посох и убрав его под мышку, он недовольно потёр ушибы на макушке и на лбу. Последний заметно припух и наливался небольшим синяком.
— Я думал, что ты уже помыться успел и спишь давно, — пришлось вставать и идти навстречу.
— Проповедь читал, — сказал он, сильнее сжав свёрток с одеждой жреца, отчего на пол полилась вода. — Не успел…
— Так, давай одежду, — я забрал свёрток. Увидел, что Вигор остался без одной сандалии. — Иди в ту дверь, там банная комната. Я пока попробую одежду просушить. Постой, дай руку, синяк уберу. Шишка уже с перепелиное яйцо.
Пришлось его проводить и попутно поговорить с хозяином, чтобы принёс полотенце. Пока он отмокал в тёплой воде, я уговорил Клаудию высушить одеяние жреца магией. Было у неё в арсенале такое удобное и полезное в дороге заклинание. Погода тем временем продолжала портиться, и следом за градом разразилась гроза, а на улице потемнело ещё сильнее. Над нами загромыхало так сильно, что окна задрожали. Хорошо, что постоялый двор имел высокий фундамент и лестницу, поэтому дождевая вода не затопила зал, но вот соседнее здание и конюшни понемногу тонули. Вспомнив про Аш, я выбежал на задний двор, но, как оказалось, она умудрилась забраться на чердак конюшен, где хранили солому и сено. Лошадям прибывающая вода нравилась не больше, но, в отличие от Аш, забраться повыше они не могли.
Там же меня перехватила Рикарда.
— Что жрец Зиралла хочет от тебя? — спросила она в лоб.
— Вроде бы ничего.
— Сначала он обрушивает на город гнев бога, пытается извести гадину-нагу, а теперь пришёл на тот же постоялый двор, где она остановилась. Тебе это странным не кажется?
— Пока Вы об этом не сказали, я даже не задумывался. Попрошу Бальсу, чтобы её подчинённые Кифу из поля зрения не выпускали.
— Не нравится мне его визит. Подумай, как его барону сплавить. Пусть у себя в поместье комнату выделит для такой важной персоны.
— Мы же завтра планировали на запад отправиться, какой смысл сейчас об этом думать?
— По такой погоде лучше никуда не ехать. Надо ждать, пока вода уйдёт.
Я прикинул, что с ответом на эти вопросы можно и не затягивать, но, заглянув в банную комнату, обнаружил Вигора спящего прямо в бочке с тёплой водой. Вместе с помощницей хозяина постоялого двора вытащили его и перенесли в последнюю незанятую комнату. Учитывая, какое безобразие творилось на улице, удивительно, что у него хватило сил прочесть проповедь и не свалиться без сил в храме. Ну, пусть спит и набирается сил, завтра поговорим.
Жрец Пресветлого бога Зиралла, город Лейфтри, раннее утро
Проснулся Вигор от неприятного дребезжания ставней. На секунду всё стихло, затем на дом налетел очередной порыв ветра, и ставни застучали ещё сильней. К шуму добавился звук дождя, барабанившего по крыше, голоса и громкие шаги в коридоре.
Простонав, Вигор повернулся набок, не собираясь вставать так рано. Несколько минут он ворочался, пытаясь устроиться поудобнее. После ночёвок в амбарах на сене, в маленьких комнатках на лавках или на жёстком полу, вставать с мягкой и удобной кровати не хотелось. А ещё под толстым одеялом было уютно и тепло. Он вновь провалился в сон, но почти сразу проснулся, разбуженный дребезжанием ставней. Взгляд Вигора упал на одеяния жреца, лежащие на небольшом сундучке рядом с кроватью. К сундуку кто-то прислонил высокий деревянный посох, с неаккуратно вырезанными рунами по всей длине. Почти каждый день перед сном он тратил полчаса, чтобы вырезать новый символ или немного подправить старый. И с каждой очередной руной управлять силой, заключённой в посохе, становилось всё тяжелее.
В животе молодого мужчины заурчало, подсказывая, что он ничего не ел со вчерашнего утра. Да и завтрак в виде куска хлеба и сыра нельзя было назвать сытным.