Дома у Монны было три лошади, что считалось большим достатком даже для зажиточных семей оборотней. Она часто запрягала их в небольшую телегу и возила на рынок товары, поэтому для неё не составило труда распрячь и почистить лошадей. Миниатюрная девочка-асвер словно мысли её читала, помогая справиться с этой работой. Много внимания они уделили копытам, проверяя каждую ногу, удаляя грязь маленьким деревянным ножом. Нужно было убедиться, что подковы крепко сидят, а в копытах нет трещин. Пропустишь подобное, и лошадь может охрометь прямо в дороге, надолго задерживая весь отряд. Затем дав лошадям немного прийти в себя после долгого пути, их отпустили пройтись по небольшой полянке перед садом. Покормить их можно будет через полчаса. В это время мужчины-асверы направились к источнику воды с парой деревянных ведёрок. Плохо, что источник был слишком маленьким, чтобы напоить всех лошадей сразу.
— Монна, — к женщине подошла Ивейн, невысокая и красивая сероглазая девушка. Справа на губе у неё виднелась неприятная трещинка, замазанная густой мазью. Когда она говорила, то старалась не двигать краешком губ с той стороны. — Лошади в порядке?
— Устали, — сказала Монна, посмотрела в ту сторону. — Плохо, что не остановились в обед. Подковы все целые, и никто не хромает.
— Хорошо. Мужчины их накормят, — она посмотрела на молодого жреца, который ходил по лагерю так, словно что-то искал. Время от времени он косился на высокую повозку, где ехал герцог. — Надо палатки поставить, они в той телеге. Как раз её сдвинуть нужно немного и проверить, чтобы не покатилась от ветра.
— Палатки — не умею, — честно призналась Монна.
— Виера поможет, — Ивейн показала на невысокую девушку, помогавшую с лошадьми. — Как только поставите и заберёте одеяла, как раз ужин подоспеет.
Монна кивнула и направилась к повозкам. Сказать, что она была удивлена утром, когда увидела, кто поедет внутри — значит ничего не сказать. Монна никогда не видела такой огромной и страшной собаки, в глазницах которой горел огонь. Она шумно выдыхала носом струйки серого дыма с яркими красными искорками. Чёрная шкура, бугрящаяся мышцами, и острые зубы делали и без того страшную собаку ещё более жуткой. Хорошо, что вовремя появился Берси и поговорил с собакой, попросив, чтобы она меньше ворчала и не вздумала искорками из носа поджечь ткань фургона. Монне же он сказал, что это огненная собака по имени Пепел и она умнее многих в отряде, только говорить не умеет. Просил не ругаться с ней, на что Монна сразу согласилась. Молодой жрец к собаке относился с подозрением, косился и всегда держал под рукой резной посох, словно собирался отбиваться с его помощь. А ещё странным было то, что от Аш, которую так звали на языке асверов, постоянно исходил жар. Из-за этого ехать в фургоне было тепло, если не обращать внимания на едва заметный запах пепла. Жрец даже уснуть умудрился, пригревшись на месте возницы. Когда же отряд остановился на ночлег, Пепел выскочила из фургона и пошла к Берси. Монна слышала, что кто-то из асверов говорил, что он её кормить огнём будет, чем поставил оборотня в тупик. Она представила, что герцог возит с собой небольшой горшочек с вечно раскалёнными угольками, как из сказки про Трольва, которыми и кормит собаку.
Устанавливать палатку оказалось совсем несложно. Девочка-асвер показала ей пару хитрых приёмов, рассказывая, как лучше закрепить и подвязать ткань, когда ветрено или когда идёт сильный дождь. Палатка предназначалась для двух человек, поэтому в ней можно было спокойно поместиться и в облике медведя, чтобы не замёрзнуть холодной ночью. Жрец со своей палаткой возился гораздо дольше, и пришлось ему помогать, чтобы вместе отправиться к костру. За ужин отвечала молчаливая женщина, вручившая Монне самую большую чашку, которая нашлась среди посуды. И, словно в шутку, ей дали самую большую деревянную ложку, но Монна ничуть не обиделась и даже посмеялась. К общему костру пришёл и Берси с невестой. Плохо, что сидел он с другой стороны и поговорить не получилось.