Выбрать главу

— Хью, ты можешь двигаться? Сесть можешь?

Дыхание со свистом вырывалось из его груди.

— Д'шать н'чем, — еле слышно проговорил он.

— Это ничего. Ты просто выбился из сил. Если можешь двигаться, то хорошо бы нам убраться отсюда подальше. Я не могу тебя поднять.

— Толстый, — сказал он. — Погоди.

Он закрыл глаза, потом медленно открыл их, сжал губы и заставил себя приподняться на обоих локтях. Голова бессильно свисала на грудь.

— Держись, — сказал он то ли ей, то ли себе.

— Вот так! — сказала она, поддерживая его за плечи. — Молодец!

Он со стоном встал на колени. Секунду постоял. Похоже, он совсем не сознавал, где находится, не замечал белой твари, дрожащей рядом; дальше собственного тела его мысли в данный момент не распространялись. Когда он попытался встать, Ирена наконец смогла как-то помочь ему — подставила свое плечо как костыль. Он был очень тяжелый, еле держался на ногах, ничего не видел. Пошатываясь, она повела его вокруг туши поверженного чудовища, через площадку перед пещерой, в небольшую рощицу тонкоствольных деревьев, что росли недалеко от скалы, на тропинку, которая почти сразу же резко сворачивала влево и вниз. Спуск был таким крутым, что Хью не мог удержаться на ногах. Но все же они отошли от пещеры достаточно далеко. Теперь надо было уложить его или усадить на тропе и отправиться на поиски воды, потому что она услышала журчание ручья и поняла, что слышала этот звук все время, пока они были на площадке перед пещерой. Она проволокла Хью за следующий поворот. Дорожка сбегала вниз между густыми папоротниками. Сверху падал ручеек — чистая прозрачная лента вилась между валунами, пересекала тропинку и исчезала в зарослях папоротника и трав где-то внизу, на склоне Горы.

— Вот, — сказала Ирена. Как только она перестала поддерживать Хью, он снова опустился на колени, а потом и на четвереньки. — Ложись, — сказала она, и он бессильно опустился на бок и лег меж папоротников.

Она напилась, вымыла руки и лицо в неиссякающих ясных струях, принесла воды Хью — в ладонях, каждый раз по глотку, большего она для него сделать не могла. Она попыталась усадить его, чтобы снять с него рубашку. Он слабо сопротивлялся. «Хью, она же вся в крови и в какой-то гадости, она воняет, Хью…»

— Мне холодно, — упрямился он.

— У меня есть одеяло, плащ. Он сухой, ты согреешься.

Он сопротивлялся не очень настойчиво, и ей все-таки удалось стащить с него кожаную куртку. Он раза два болезненно вскрикнул, когда она вынимала его руки из рукавов, и она решила, что плечо у него или сломано, или вывихнуто, но он вполне внятно сказал: «Ничего, все в порядке». Весь перед его рубашки задубел и был покрыт коркой бледного красновато-коричневого цвета; рубашку с него она тоже сняла, не обнаружив на теле никаких ран. Его плечи, руки и грудь были крупными, гладкими и сильными, очень белыми в сумрачном полусвете, царившем меж папоротников. Она завернула Хью в красный плащ, а когда как-то отстирала его рубашку, то использовала ее как губку, чтобы отмыть ему лицо, шею и руки; потом снова выполоскала рубашку и отжала, одновременно и сама лечась и отмываясь в воде, наслаждаясь ее холодными, чистыми прикосновениями. Когда она оставила его в покое, он лег и закрыл глаза. Дышал он все еще поверхностно, но спокойно. Она сидела, накрыв его руку своей, успокаивая этим и его и себя.

В ущелье, которое они раньше видели сверху, царила тишина. Вся Гора словно оцепенела, только непрерывно звучала тихая музыка бегущего ручья.

Здесь было хорошо, в этом убежище у тропы: папоротники, валуны, прозрачная сверкающая лента воды, спокойные темные ветви елей. Она посмотрела вверх. Тропа описывала почти полный круг; они, должно быть, находились почти под той каменистой площадкой у входа в пещеру. Этот ручеек зарождался где-то чуть ниже пещеры и здесь выходил на поверхность, к свету. Здесь они были вроде бы рядом с пещерой, но на другом уровне, словно в другой плоскости. Никогда не думаешь о том, чтобы постараться пройти мимо дракона, думала Ирена. Только и думаешь, как бы до него добраться. А вот что делать потом?