- Товарищ капитан, из наших в это время туда никто не летал?
- Нет. Нам раньше не повезло. Вначале на аэродроме накрыли - самолеты остались почти невредимы, но техсостав потеряли, пять человек убитыми и девять ранеными. Потом в воздухе погибли двое, в том числе и Прохоров.
Слушая командира, Фадеев сопоставил виденный им вчера бой над Сталинградом с тем, о котором рассказывал Богданов. Разные по завязке и манере ведения, они были похожи в главном. Летчики поздно замечали противника и, как следствие, опаздывали с выполнением маневра, были слабо инициативны в бою.
- Вот и Владимира Ивановича не стало, - сказал Богданов, - прекрасного человека, надежного боевого товарища и заботливого наставника. Он всегда всех выручал, но ему кто-то в нужную минуту не помог. Каких людей уносит война!
- У нас в эскадрилье осталось четыре самолета, у Кутейникова - три плюс самолет командира полка, в некоторых других полках и того хуже, - кручинился Овечкин.
- Новых не обещают подбросить? - поинтересовался Фадеев.
- Из тыла нет, разве что из соседних полков, кроме того, наш инженер организовал бригаду поиска. На той стороне три самолета подобрали, из них один слепили. Я на нем и летаю.
- Глеба Конечного не видел?
- Вчера вечером заходил.
- Летает на боевые задания?
- Летает.
- Ну, спасибо, Вася, за ввод в обстановку. Хочешь не хочешь, нужно идти к инженеру матчасть сдавать.
Фадеев и Гончаров ползали по самолету, посидели в кабине. Овечкин стоял на плоскости и наблюдал за действиями друзей. Вдруг над аэродромом появилась пара ЛаГГов. С бреющего полета крутым боевым разворотом самолеты понеслись ввысь. Ведущий развернулся быстрее и с большим углом устремился к земле, ведомый остался наверху.
Анатолий, услышав шум, перевел взгляд на истребители и стал наблюдать за пилотажем.
Ведущий у самой земли снова резко перевел самолет в набор высоты и закрутил одну за другой фигуры сложного пилотажа, в вертикальной и горизонтальной плоскостях.
- Кто это? - спросил Фадеев.
- О, это новый комиссар полка. Орел! - ответил с восхищением Овечкин.
Пара ЛаГГов вскоре произвела посадку, а друзья продолжали занятия в кабине. Закончив, направились с докладом к инженеру эскадрильи.
- Товарищ инженер, сержанты Фадеев и Гончаров прибыли для сдачи зачетов по матчасти.
Инженер задавал вопросы, Фадеев отвечал без запинок, Гончаров тоже старался. Потом инженер стая интересоваться их знанием деталей конструкции самолета, форм узлов креплений. Анатолий начал сбиваться, отвечать неточно, затем спросил:
- А нам это зачем? Мы летчики, и разве от того, что мы скажем, сколько нервюр и стрингеров в плоскости или хвостовой части фюзеляжа, у вас будет твердая уверенность, что мы способны грамотно эксплуатировать мотор и системы самолета?
Инженер замялся с ответом, потом заявил:
- Вам нужно еще подучиться.
- Чему, у кого и зачем?
- Так сказал командир.
- А вы что, получили приказ засыпать нас и с честью его выполнили? Нехорошо! - возмутился Фадеев. - Ну что ж, товарищ инженер, спасибо за экзекуцию, а мы пошли к комэску узнавать причину.
Богданов не ожидал такой быстрой атаки от этой слетанной пары и начал туманно рассуждать о матчасти, потере навыков и так далее...
- Ясно, товарищ командир. Боитесь, как бы мы самолет не сломали? - в лоб спросил Фадеев.
- Не в этом дело, Анатолий, но понимаешь, у вас был перерыв...
- Все ясно. Тогда позвольте нам обратиться к Давыдову, - не отступал Фадеев.
- Зачем, мы и сами можем договориться...
- О чем? Как стрингера считать? Мне теперь ясно, с чьего голоса пел инженер!
Богданов покраснел, слова Фадеева задели его за живое.
- Ладно, Анатолий, - сказал он, решившись, - готовьтесь, а я схожу к командиру полка.
Фадеев с Гончаровым подошли к самолету, где уже стоял инженер и ждал решения.
- Товарищ инженер, получили "добро" от командира эскадрильи готовиться к полетам, - сказал ему Фадеев.
- Вот и прекрасно! - облегченно вздохнул инженер.
Летчики потренировались в кабинах самолетов и направились в свою землянку. По дороге, слушая болтовню Вани, Анатолий думал о непонятном поведении комэска. Он не знал, как объяснить то, что Богданов в бою, защищая ведомых, жизни не щадит, а перед начальством хвост поджимает...
4
Утром чуть свет друзья были у самолетов. До вылета эскадрильи осталось около двух часов.
Фадеев, приняв самолет, запустил мотор, вырулил и прямо со стоянки произвел взлет. Самолет долго бежал, видимо, кольца цилиндров мотора из-за чрезмерной работы на максимальном режиме подносились, да и температура воздуха была высока. Набирая высоту, Анатолий то и дело осматривался, в памяти еще была жива пара самолетов, уничтоженных "мессерами" с первой же атаки. Не хватало, чтобы и его сбили над своим же аэродромом.
Набрав высоту, он выполнил горизонтальные фигуры, перешел на вертикальные. Во избежание внезапной атаки самолетов противника заканчивал выполнение вертикальных фигур нестандартным выводом, затем вошел в круг на малой высоте, произвел посадку и быстро зарулил. Ваня слетал после заправки всего один раз и едва успел зарулить, как появились "мессеры".
- Вовремя мы сели, а то бы нам поддали перцу, - сказал Анатолий.
- Ничего, выкрутились бы, - ответил Гончаров.
- Как сказать, может, пришлось бы на парашютах спускаться. Вот была бы стыдоба! Гончаров, видимо, не был согласен с Фадеевым, потому что перевел разговор на другую тему.
- Товарищ командир, я так рад, что полетал, словно у самого крылья появились!
- Я тоже. Пойдем к командиру, доложим о готовности к выполнению боевых заданий.
Вскоре они снова были в воздухе. Всего в тот день они вылетали трижды. Сбить самолет врага не удалось, но "лаптежников" не допустили бомбить наши войска.
На следующий день, возвратившись с задания, Анатолий обратил внимание на веселые лица друзей. Даже сдержанный Овечкин и тот загадочно улыбался.
- Вася, ты что-то хочешь мне сказать? - спросил Фадеев. - У тебя есть приятная новость?
- Девчата в полк приехали!
- Зачем?
- Воевать! Военные девчата. Они будут мотористами, оружейниками...
- Ну, жизнь, и что мы с ними будем делать? Начальству виднее... - хитро взглянул на командира Овечкин.
Вечером, рассматривая украдкой шнырявших то и дело по аэродрому девчат, он выделил среди них стройную смуглянку, столкнувшись с нею, оторопел, брюнетка же радостно вскрикнула:
- Толя! Фадеев! Ты живой?!
Это была Вика. Фадеев удивленно смотрел на нее. Он совершенно забыл о том, что дважды не возвращался с заданий и что об этом могла узнать Высочина.
Вика обняла его, прижалась к щеке.
- Как я рада, что ты жив. А мы-то с Шурой, дурочки, тебя давно похоронили. Я чуть не написала Нине об этом.
По ее лицу текли слезы. Она размазывала их тыльной стороной ладоней.
- Как ты повзрослел, Толя, - любуясь им, робко сказала Вика. Анатолий тоже не мог не отметить происшедших в ней изменений: похорошела, расцвела... Затрудняясь в подборе нужных слов, произнес:
- Ты тоже, Вика! Как жаль, что ты опоздала! Совсем недавно здесь был Алексей. Он стал таким бравым командиром!
- Вот в это мне трудно поверить, - сказала Вика. - В моем представлении бравые командиры выглядят иначе. Алешу же папа всегда называл "интеллигентиком".
- Нет, правда, Алексей - настоящий командир! Смелый, рассудительный, решительный. Не зря говорят, что война быстро перековывает и закаляет людей. Он уже капитан, командир артиллерийского дивизиона...
- Нина что-нибудь пишет тебе? - спросила Вика после некоторой паузы.
- Да, - сдержанно ответил Фадеев.
- Я тоже получила от нее письмо.
Только сейчас Анатолий вспомнил, что нужно доложить командиру о выполнении поручения, и, попросив извинения, побежал к Богданову.
После ужина он снова разыскал Вику. Они шли по окраине аэродрома, вспоминали Ростов, друзей. Вика говорила тихо, ласково.
- Толя, между прочим, меня девчата засыпали вопросами о тебе.