– Нет, – Маккензи покачал головой в своём споре с Мясником из Хопвелла. – Меня убивать они не хотели. Им важно было перебить всех вояк, а меня оставить в живых. Вопрос только – зачем? И кому – им?
Кому, вообще, был важен этот дурацкий крестовый поход в резервацию? Эта идиотская погоня за двумя беглянками, на которых спустили всех собак?
“Ведь так не бывает, правда, Пол? Молодые девчонки не лезут из-за стены и не плетут в Голдтауне террористические сети. Они лишь имена, лица на закопченных ксерокопиях. А за ними стоит кто-то другой, тот, кто играет по-крупному”
Маккензи закрыл папку и увидел на ней капли застывшей крови.
“Когда началась бойня, кровь летела во все стороны. Ты лег на пол, и поэтому тебя не зацепило – глупо думать, что твоя жизнь значила больше остальных в том фургоне. Она никогда нихуя не значила, ни в том фургоне, ни на краю того здания, когда ты сбросил меня вниз…”
Но, почему тогда никто не пришел убедиться, что все в фургоне мертвы? Почему никто не пришёл его убивать?
– Я не знаю, – устало выдохнул Маккензи и зашагал дальше, увязая в колючем песке по щиколотку.
“Но ты узнаешь, не так ли?”
Он промолчал – больше, чем говорить, ему хотелось пить. А вокруг были только развалины и песок. Зря он не взял воду из фургона – там осталась и газировка и бутылки с обычной водой. Но, в тот момент, ему хотелось убраться оттуда, как можно скорей. Казалось, что снайперы еще там, прячутся в развалинах и ловят его шею в Цейссовскую оптику.
Песчаный квартал растягивался, как жвачка. Вязал и изматывал. Для тех, кто попадал сюда впервые, он превращался в лабиринт. Так было и с Маккензи, десять лет назад, когда он плутал по этим бесконечным улочкам, заваленным песком, пытаясь напасть на след кровавого маньяка. Тогда ему это удалось, но сейчас песка стало больше, и следов почти не осталось.
“Возвращайся домой!”
Ему хотелось обернуться, но он не позволил себе даже этого. Со злостью ускорил шаг и вскоре заметил людей – длинную очередь сухих, как ветви, фигур, стоявших вдоль полуразвалившихся домов. Свет полуденного солнца не давал Маккензи, как следует разглядеть эту странную вереницу, и поэтому он, на всякий случай, проверил глок в кобуре на поясе. Спрятал его под рубахой и направился в сторону людей.
«Жители песчаного квартала, обитатели резервации. Будь с ними поосторожней, Пол».
Он шагал уверенно – настолько, насколько мог. Держал широкий шаг, шел, расправив плечи. Так учили в академии, а он всегда следовал наставлениям учителей. Люди в очереди поглядывали в его сторону, но без особого любопытства. Как если бы он был одним из них – занюханным оборванцем, считающим мелочь на трясущейся ладони. Маккензи сделал из папки козырёк от солнца и вгляделся в начало очереди – где-то там, в конце улицы, стоял пивной ларек. А у людей в руках были пустые полиэтиленовые баклажки. У кого-то одна, а у кого-то по две в каждой руке. Среди людей бегали дети – загорелые и бритоголовые, бесполые щенята, резвившиеся на обломках былой цивилизации. Вся их жизнь крутилась в этих бесконечных очередях.
Маккензи подошёл к долговязому парнишке, стоявшему в конце очереди. Он казался самым слабым здесь – с этой грязной повязкой на лбу, с немытыми патлами до самых плеч. Как будто ослабший птенец, которого выкинули из гнезда его же собственные братья.
Всего одна бутылка, – заметил Маккензи. – И трясучка, как у бешеного.
–Че надо? – дернув плечами, спросил патлатый. – За мной еще трое занимали.
Маккензи прищурился, и посмотрел на желтую точку солнца в раскалённом небе.
–Долго стоять, – кивнул он, украдкой глянув на патлатого. – Говорят уже одна ссанина со дна осталась. А пока до нас дойдет, уже и ссанины не останется.
–Еще привезут. Тебе то что?
–Я по делу.
Патлатый улыбнулся – оглядел Маккензи быстрым, собачьим взглядом.
–И правда по делу. Че надо?
–Ищу кое-кого.
–Пфф. Мне то какая разница, видишь – трясёт меня, хуево мне.
Маккензи кивнул:
–Для такой трясучки бутылки не хватит.
Патлатый раздраженно цокнул языком:
–Тебе то какое дело, хватит или нет? Ты кто такой ваще, жирный?
–Какая разница, кто я такой? Зато я могу дать тебе на вторую бутылку, если поможешь.
Патлатый подозрительно посмотрел на Маккензи.
–Че там у тебя? – кивнул он на папку, которую Маккензи держал подмышкой.
–Фотографии. Тех, кого ищу. Посмотришь?
Маккензи заметил, как люди из очереди обернулись – черные, скрюченные фигуры с выцветшими глазами. Как будто трупы со страшного пепелища. Их мутные взгляды потянулись к Маккензи, как щупальца. И он невольно попятился.
–Ты меня наебать решил, жирный? Деньги покажи.