–Что было дальше?
–Я испугался. Раздел старика и дотащил до ближайшего мусорного бака. А потом… я связался с Чистыми и они сказали, что я поступил правильно. Когда я пошел в следующий раз к тем бакам, старика уже не было. Наверное, они забрали его… Чистые… а потом они привезли мне ящик пива. На этой своей броне – наемники в масках, раскатывали по резервации выдавая себя за миротворцев Альянса. Помню, среди них был беззубый – он сделал мне электричество, сказал, что электрик по образованию…
–Тебе сказали, кем был тот старик? – Маккензи повесил керосинку на крюк и поглядел на лежащего у стола мертвеца – пиво перемешалось с кровью и расползалось по его джинсам шипящим пятном.
–Я узнал сам, – ответил Гвоздь. – Но, что это меняет?
–Имена меняют многое, – сказал Маккензи задумчиво. – Этот старик заседал в парламенте, владел пивоварнями в Голдтауне. Пиво, которое ты пьёшь – сделано именно там. Но зачем он понадобился Чистым? Мертвый Лев Кёниг с пробитой башкой?
Маккензи поглядел на часы на холодильнике. Время близилось к полуночи. На улице все также бушевала песчаная буря – сыпала песком и гремела кровлей на крыше.
–Когда приезжают Чистые?
Гвоздь пожал плечами:
–Когда как.
–Свяжись с ними, как связывался после убийства Кёнига.
–Думаешь, это, блять, так просто?! – зло спросил Гвоздь. Он встал из кресла и принялся расхаживать взад-вперед.
–Здесь оставаться нельзя, ты понимаешь? Ни тебе, ни мне. Так что свяжись с Чистыми и пускай они увезут нас отсюда до рассвета. Нам с тобой по пути, Гвоздь.
–Нахрена тебе к Чистым, ты же ищешь девок на красной тачке?
Маккензи присел на раскладушку, положив папку с бумагами рядом. Он поморщился от боли в коленях – они начинали опухать, как это бывало, когда он заваливался домой пьяным и не давал жене смазывать больные суставы. К утру он попросту не мог ходить.
–Мне нужно узнать, зачем им понадобился мертвый Лев Кёниг, – ответил Маккензи, глядя на открытую дверь мастерской, где старик, по которому скорбела вся Европа, провел последние минуты своей гнилой жизни.
5 эпизод
Аня сидела в машине и наблюдала, как Мирра разговаривала с какими-то грязными индусами. Разодетые в яркое тряпье, они походили на осколки какого-то странного, потустороннего маскарада. Словно бы за мостом мир живых настолько истончался, что можно было увидеть духов, вечно танцующих в своем бесконечном танце. Индусы сидели в тени развалин – их было пятеро, а вокруг носились несколько голозадых детей, лет пяти. Мирра спрашивала, а индусы каркали в ответ, будто вороны. Набивали цену – каждый тут хотел получить с приезжих хотя бы цент.
Чтобы не наткнуться на посты Чистых, им пришлось поехать объездным путем – тащиться по узким, заваленным песком, улочкам. Пока они ехали, Аня поспала. В жарком и душном салоне, она провалилась в липкую, тягучую дрему, в которой ей снились кошмары. Ей снова было семь и масляные мужские руки лезли ей в трусы. Она сжимала колени, как могла, но грязного индейца это только раззадоривало. Он дышал перегаром и шептал ей на ухо, какая она дрянная девчонка. Она знала, что убьет его, уже тогда знала – в семь лет она мечтала о том, как размозжит черепушку этому сраному ублюдку.
“Жизнь, это кольцо, сука. Ты все равно вернешься ко мне”
Были ли это слова индейца или это говорила сама резервация? Аня не знала ответа, но проснулась она от того, что кто-то с заднего сидения тронул ее за плечо. Она вздрогнула и оглянулась. Он сидел там – залитый кровью, черноволосый и грузный, с осколком лезвия, застрявшем в горле. У каждого в этом путешествии был свой проводник, и теперь Аня начинала понимать, почему Мирра то и дело оглядывалась назад. Она тоже кого-то видела на заднем сидении своего маленького Фиата.
Аня заметила, как Мирра обреченно махнула на индусов рукой, и поспешила обратно к машине. За мостом все было иначе, чем в песчаном квартале – людей тут было больше, а цены выше. Аня надела солнцезащитные очки и отвернулась – на другой стороне дороги, перед замызганной подставкой для ног, сидел дряхлый старик. Чистильщик обуви, Аня знала таких с ранних лет – они просиживали под палящим солнцем часами, а к ним так никто и не приходил. Господи, кому нужны были услуги чистильщиков, если в гетто не на что было купить новых ботинок?
На старике была огромная соломенная шляпа и Аня видела только его седую бороду и костлявые загорелые руки. Ей стало жаль его и она захотела выйти к нему, чтобы отдать несколько долларов, что у нее остались. Она взялась за раскаленную ручку двери и услышала, как Мирра уселась в салон, хлопнув дверцей.