Мирра открыла машину и скользнула за руль. Воткнула ключ зажигания и завела мотор.
–Кишка тонка, сучка!
–Проверить хочешь?
Мирра посмотрела на Аню – она пятилась, направив револьвер на стоявших неподалеку парней. А те не хотели проверять твердость Аниных слов, топтались на месте, скрипя зубами.
“Может уедешь без нее?” – послышался сзади голос Гая. “Оставишь ее тут, отвечать за все вранье, за всю ту боль, которую она причинила нам”
Мирра посмотрела на заднее сидение. Ее проводники были здесь, сидели на заднем сидении, с горящими глазами.
–Заткнись, – процедила она сквозь зубы.
Аня обошла машину и открыла дверь со стороны пассажирского сидения.
–Валим отсюда, – сказала она и плюхнулась в кресло. Мирра вывернула руль и ударила по газам. Фиат развернуло и он сорвался с места, взвизгнув колесами.
–Господи, – выдохнула Мирра, глядя в зеркало заднего вида. – Кто это был?
–Грабители, – Аня положила револьвер на приборную доску, и откинулась на спинку кресла. Сняла темные очки.– Ты бы поменьше светила деньгами… забыла, где мы?
–Не говори со мной, как с девчонкой! – огрызнулась Мирра.
–Хорошо. Но и ты не забывай, где мы. Одно неверное движение и мы окажемся в полной жопе.
Мирра молча кивнула. Она не забывала ни на миг. Она помнила – где она. Помнила, насколько сильной казалась себе там, за стеной. И как все изменилось, когда они оказались в резервации.
Они обогнули парк развлечений по узкой, почти невидимой дороге, подпертой с одной стороны ржавым забором, а с другой – вереницей брошенных автомашин, превратившихся в занесенный песками хлам. Съехали вниз с холма и оказались зажатыми низкими шлакоблочными бараками, тянущимися по обе стороны за самый горизонт. Снаружи начинало понемногу мести и песчинки застучали по обшивке Фиата. Небо хмурилось, но вокруг все еще было солнечно и светло. Дома в этой части квартала казались брошенными и пустыми – выбитые окна полнились темнотой, как полыньи посреди ледяного озера. На улице не было ни души и Мирра сбавила ход, вглядываясь в окна первых этажей, в надежде увидеть свет. Но окна были безмолвны и темны. Над выбитой дверью одного из бараков виднелась табличка с трафаретной надписью “ОБЩЕЖИТИЕ №6”.
– Рабочий квартал, – пояснила Аня. – Когда Союзные республики существовали, они строили заводы. Много заводов, на которых люди за нищенскую плату стояли по двенадцать часов у станка. Они вытачивали детали, которые после шли на продажу в Европу. У самих жителей Республик не было нихуя, хотя по радио трубили об очередном превышении плана.
–Это странно, – пожала плечами Мирра.
–Да, странно, – кивнула Аня. – Зато понятно, почему люди свернули этой сраной системе башку.
–Ты не могла застать тех событий…
–Нет, – ответила Аня. – Но у таких мест, как резервация, общая память. И если ты родился здесь, ты знаешь. Помнишь это на каком-то сраном генетическом уровне…
«А может людям и не нужна свобода?» – подумалось Мирре. Сейчас, когда она смотрела на резервацию изнутри и видела всего лишь упадок и тлен, ей начинало казаться, что, возможно, тирания и диктат, придавали людской массе хоть какую-то форму, очертания чего-то узнаваемого и человеческого. А теперь, когда грани были стерты, и масса вырвалась на свободу, заливая все вокруг, эти места заполнили хаос и песок. Она хотела сказать об этом Ане, но заметила проблеск света в одном из темных окон. И ударила по тормозам.
–Там! – сказала она, указывая на снова потемневшее окно одного из общежитий. – Там кто-то есть.
–Правда? – Аня удивленно поглядела на Мирру и взяла с приборной доски тяжелый револьвер. – Проверим?
Она вышла из машины и Мирра последовала вслед за ней. Они подошли к облупившейся деревянной двери барака и Аня взялась за железную ручку. Но дверь оказалась запертой изнутри. Она дернула ее сильней и услышала, как с той стороны лязгнул навесной замок.
–Закрыто изнутри, – сказала она Мирре.
–Там точно кто-то есть, – ответила та. – Я видела свет.
–Шпик!? – крикнула Аня. – Нам нужен проводник! Мы хорошо заплатим, слышишь?!
Она снова потрясла железную ручку – бестолку. Но тот, кто прятался внутри, слышал их – смотрел из темноты. Она знала это, чувствовала на себе чей-то взгляд – липкий, как горячие руки похотливого индейца. Она научилась этому еще в детстве – чувствовать такие взгляды.
–Он там, – сказала она Мирре. – Знает, что никуда мы не денемся. Оценивает риски.
Ветер становился сильней – гнал по дороге пыль и песок. Выл в пустующих бараках, и грохотал ржавыми кусками водостоков. Буря набирала обороты и Аня подумала, что им придется переждать ее здесь, в одном из разваливающихся общежитий. Или сесть в машину и уехать прочь, обратно к постам КПП, где их, наверняка, уже ждали.