–Пиздец тебе! – закричал амбал из-за машины, – сгоришь нахуй вместе с этим ебаным лега…
Маккензи выстрелил по Кадиллаку – с хлопком выбил боковое стекло и в ответ, через минуту, в них полетел очередной коктейль Молотова. Маккензи успел отпрянуть от окна и через секунду в него, с хлопком, ворвалось гудящее пламя. Маккензи отскочил в сторону и свалился на пол, в лужу застывшей крови, а пистолет вылетел из его рук и потерялся где-то в дыму.
–Это пиздец, – послышались причитания Гвоздя. – Это конец, нам конец, мы просто сгорим тут, боже…
В дом, через щели, темными клубами повалил дым. А дверь начала прогорать до черноты…
–На пол, ложись на пол… кхе, блядь… – кашляя, просипел Маккензи и пополз к канистре с водой. Он попытался подняться, уцепившись за ее край и в итоге повалил канистру набок. На пол хлынула теплая вода и Маккензи смочил в ней какое-то тряпье, валявшееся на полу. Бросил Гвоздю.
–Давай, дыши через это! – крикнул он и сам прижал мокрую тряпку к лицу. – Господи…
Внутри уже было мутно от дыма и становилось трудно дышать. Нужно было выбираться из горящей лачуги и Маккензи пополз к окну. Где-то рядом он слышал стоны Гвоздя, но уже ничего не мог поделать – дымная, тяжелая завеса заполнила дом своими ядовитыми клубами, и от нее у Маккензи заслезились глаза. Он пополз наугад, обдирая локти, дыша через мокрую, вонючую тряпку. Внизу все еще можно было дышать, но прослойка чистого воздуха истончалась с каждой секундой, а огонь уже прорывался внутрь – облизывал стены и ветхий потолок, который мог в любой момент обвалиться и похоронить их с Гвоздем в этой чертовой развалине.
–Гвоздь? – из последних сил просипел Маккензи, глотая горький воздух. – Гвоздь, где ты?!
И в это время снаружи раздались хлопки. Одиночные – один, второй, третий – а потом сразу несколько очередей. Горящая дверь вылетела от удара – сорвалась с петель, как огненный шар. И в дом ворвались люди в военной одежде с натянутыми на лица защитными респираторами. Они схватили теряющего сознание Маккензи под руки и потащили к выходу. А он все звал Гвоздя, из последних сил. Угасающим взором смотрел, как чернеет изнутри дом, превращаясь в дымную бездну. Его вытащили наружу и бросили на раскаленный песок, и через несколько минут лачуга Гвоздя сложилась, как карточный домик, взметнув вверх тучи огненных брызг.
–Господи, – прохрипел Маккензи. Он поднялся на четвереньки и его стошнило чем-то черным. – Господи, Боже…
Он свалился на песок и увидел людей в форме хаки, в тугих, высоких берцах, зашнурованных под самое колено. Один из людей посмотрел на него и протянул флягу с водой. Маккензи заметил нашивку на плече у военного – это были Чистые. Все таки они услышали их ночной эфир.
–Идти можешь? – спросил человек в респираторе.
–Да, – кивнул Маккензи. Он приподнялся и выпил воды из фляги. Налил в ладони и умыл лицо.
–Давай, нужно идти, – сказал человек и помог Маккензи подняться. Рядом стояло несколько военных джипов с открытым верхом. Маккензи никогда раньше не видел таких машин – вычурных, грубых – даже в пропагандистском кино советские солдаты всегда ездили на привычных мерседесах. Будь у красных такие автомобили в кино, они бы выглядели настоящими посланниками ада.
Маккензи перевел взгляд на Кадиллак бритоголовых и увидел их самих, лежавших рядом, в лужах крови и дерьма, с прострелянными, изуродованными лицами.
–Твою мать… – он отвернулся и посмотрел на полыхающий дом.
–Гвоздя больше нет, – будто бы услышав мысли Маккензи, ответил ведущий его под руку человек в военной форме. – Не успели вытащить.
–Блять, он же был там, совсем рядом…
–Потерялся в дыму.
“Ты виноват в этом” – сказал, едущий рядом в инвалидном кресле, Мясник, появившийся из ниоткуда, как дерьмо на подошве башмака.
Но припираться с ним не было ни смысла, ни желания.
–Куда вы меня ведёте? – спросил Пол Маккензи у солдата, идущего рядом.
–Скоро вы все узнаете, лейтенант. Совсем скоро.
6 Эпизод.
У Шпика был грузовой джип с кузовом – стоял в загоне напротив, в здании бывшей станции техобслуживания. Зеленая краска на бортах машины выцвела, а кое-где и вовсе сползла, превратившись в ржавые разводы. В пыльном лобовике зияло несколько дырок от пуль – стреляли очередью, и, кажется, попали – на стекле остались кровавые разводы. Машина, повидавшая резервацию такой, какая она была – без романтики и прикрас.