— Ха, да свиней кормят по-королевски. А тут хавки столько, чтобы ноги на второй день не протянуть, — воскликнул Бамс. — Всё, не шевелись, сейчас раздача будет.
Раздачу еды осуществляла женщина, которую я опознал по лоскуткам голых грудей, висевших словно уши спаниеля, и совершенно ничем не прикрытые. От воина отличалась почти полным отсутствием украшений и одежды, только набедренная повязка и несколько непонятных пластинок в волосах. Из авоськи она достала три крупных шара и просунула сквозь прутья двери-решётки к нам. Положив на землю, следом бросила горсть мелких плодов или орехов.
За еду мы схватились сразу, едва пигмеи отошли от двери. Но едва я взялся за первый небольшой орех, как тут же разочарованно бросил тот обратно.
— Ты чего? Сытый, что ли?, — удивился Бамс. — Лопай, очень вкусная штука, почти как каштаны наши. Хоть и немного, но кишки урчать не будут.
— Отрава это, наркотики. Видел я тех, кто попробовал эти каштаны. На женщин особенно сильно действует, — пояснил я, потом присмотрелся к шарам. — Это что?
— Вроде бы кокосы пустые, похожи на них, только кожура плотная и неровная, как у грецких. Тут отверстие имеется, щепкой заткнуто. В двух вода, а в одном что-то вроде каши. Густая, и хватит каждому по горсти. Уже кормили такой, вроде бы живые, — ответил Пётр. — Насчёт каштанов уверен, Макс?
— На сто и один процент, — кивнул я. — И думаю, что с этой кашей не всё нормально…
— А как эти каштаны действуют?, — живо поинтересовался Бамс.
— Ну, у нас девчонки их наелись и их торкнуло. Слишком весёлые, беззаботные стали, про осторожность забыли, хотя перед этим всю ночь тряслись.
— Не похоже, — развёл руками парень. — Меня в первый раз, когда накормили этими орехами и кашей, на ха-ха не пробило.
— А на что?, — спросил я, про себя обдумывая идею, только что пришедшую в голову.
— Да мне и после яда было хреново, а тут поел и обессилел, лежу, мыслей почти нет, а мышцы вялые-вялые. Меня бы пятилетний ребёнок в тот момент запинал. И еще… это, не при Владимировне будет сказано… обоссался я, мочевой пузырь тоже весь такой на расслабухе стал.
Мне показалось, что женщина покраснела, то ли так подействовали слова рассказчика, то ли после меню аборигенов с ней такая же напасть приключилась.
— Кхе, кхе, — прокашлялся Пётр, — Макс, пожалуй, ты тут прав со своими подозрениями. Я-то списывал такое странное состояние на последствия попадания, шок, бессонную ночь и страх, а оно вон что. Нужно эту кашу выбросить…
— И воду тоже, — добавил я. — Жажда замучает, конечно, но у меня есть план. Если всё получится, то будем свободны скоро, тогда и напьёмся, и поедим.
— Хороший у вас план, товарищ Сталин, отсыпьте-ка из своего кисета, — заржал неугомонный Бамс, потом серьёзно спросил: — Поделишься?
— Видел морду охранника?
— Ага. Он её не мыл, походу, с рождения, — ответил парень. — Но при чём здесь это?
— При том что у воинов, которые нас брали в плен, лица были скрыты масками. А у этого измазано глиной или чем-то похожим. Эрзац-вариант, что-то вроде того.
— Ты сейчас выругался?, — захлопал глазами Бамс. — Что за маза-фака-рзаца-маца?
— Историю нужно учить было, нет у меня времени сейчас восполнять пробелы в твоём образовании. В общем, по моим предположениям, вся боеспособная часть племени ловит наших земляков в джунглях, остались вот такие охранники, — махнул я на него рукой. И ведь непонятно, в самом ли деле он такой, или играет роль балбеса.
— Вертухаи, ёпта, — ухмыльнулся Бамс. — Я понял тебя, чувак, понял. Тоже считаю, что из вертухаев бойцы, как из одного вещества пуля.
Всё получилось так, словно происходило на сцене театра: участвующие лица играли ту роль, которую от них ожидали. Я сидел рядом с дверью, привалившись боком к перекладинам, одна рука держала пустой кокос с остатками каши, которой я вымазал кожу вокруг губ и заляпал слегка подбородок, второй упирался в землю, закрывая телом от чужих взглядов. Возле правой стенки на боку, поджав ноги к животу и положив голову на ладони, лежал Бамс. Светлана прилегла у дальней стены, неподалёку от неё занял позицию Пётр. Мужчина честно предупредил, что в драке от него толку будет мало, кулаками он махал лет пятнадцать назад в последний раз, да и было это по пьяному делу в кафе, от гопников и дорожных отморозков судьба его сохранила, так что боевой дух в нём давным-давно угас.
Бамс оторвал рукав от верхней части одежды, сунул туда кокос с водой, соорудив примитивный кистень. Таким билом запросто можно проломить голову горилле, не то что лесному карлику.