Антона толкнули в спину, к машине с прожекторами. Чьи-то руки открыли дверь и его запихнули на заднее сидение. Гая втолкнули следом.
- Где мальчишка? – спросил Антон у сидящих спереди затылков. К нему обернулся тот, что сидел на пассажирском сидении. Стащил с себя маску.
- Откуда вы его взяли? – спросил он.
У Антона все еще рябило в глазах, поэтому он не сумел разглядеть своего собеседника. Отметил только смуглую кожу и бороду, похожую на пучки черного сантехнического льна. Этот человек вел с ними переговоры, Антон узнал по голосу. Сразу же, в мыслях, окрестил его индусом.
- Попросил подвезти, - ответил Антон.
- Какое чудо, - улыбнулся в ответ Индус. – Вот, возьми, - он протянул Антону носовой платок. – Тебя нехило посекло.
- Ага, - Антон приложил платок к лицу. Крови было много, и вскоре платок отсырел так, что пришлось выжимать.
Машина дернулась, прожектора погасли, сменившись светом фар. Рука водителя дернула ручку скоростей, и монстр покатил по песку в сторону жилых кварталов. За ним потянулся хвост из остальных машин.
- Зачем вы стреляли? – спросил Гай. – Если хотели просто поговорить?
- Самир стрелял по колесам, - ответил Индус. – Буря…
Он пожал плечами.
- Так где мальчишка? – повторил свой вопрос Антон.
- Где-то сзади, - ответил Индус. Он помолчал и добавил. – Забудь об этом. Никто здесь не пострадает.
- Он важен для меня, - сказал Антон.
Индус промолчал.
Наверное, - подумал Антон, - для них дико говорить о важности чьей-то жизни, кроме своей. Каждый день здесь кого-то убивают. Все эти люди с замотанными банданами лицами, - он посмотрел в окно, рядом с ними ехал джип, под завязку набитый вооруженными людьми, - так и умирают, не открыв своего лица. Это война. Она обесценивает человеческую жизнь. Делает ее несущественной.
- Как нас нашли? – спросил Гай. Он был немногословен. Выспрашивал только по делу.
- На вас давно нацепили маяк. И глушилку, - сказал Индус. Он обернулся и посмотрел на Антона темными глазами.
- Что? – спросил Антон.
- Нет. Ничего, - он перевел взгляд на Гая. – Чистые вам нацепили глушилку еще на блокпосту. И заглушили вас, когда вы начали импровизировать с подменой трупов.
- Не понимаю, - произнес Гай. – Зачем все это?
- Вы должны были искать Кенига. И найти его. Все, что могу вам сказать. Остальное вам расскажут с глазу на глаз.
- Выходит мы тут под колпаком… - сказал Гай.
- Думаешь только здесь? – переспросил Индус. – Из какого-то ты квартала?
- Я жил за мостом. Там теперь Чистые.
- Мост горел…
- Я знаю…
- С людьми!
- Знаю!
- Его подожгли Чистые! - добавил Индус. – Те, кто теперь в их рядах.
- Никто не знает наверняка, - ответил Гай.
- Все давно известно!
Пропаганда. Информационная война. Каждая сторона валит друг на друга ведра кровавых помоев. А потом вооруженные люди топчутся в этих помоях, прикрываясь правым делом. И каждый, действительно, верит в вину другого. Готовясь насиловать и убивать инакомыслящих, стоящих по ту сторону баррикады.
- Ты как? – спросил Гай у Антона.
- Нормально, - ответил тот, вытирая кровь с лица.
- Ты когда-нибудь убивал людей, Гай? – спросил Индус с интересом.
- Спроси, что полегче у полицейского…
- Нет. Не там – тут, - Индус белоснежно улыбнулся. – Убивал, когда был гражданином резервации?
- Нет, - коротко ответил Гай.
- Я спрашиваю, потому что ты bhediya(хинди.Волк). Ты бы смог! В тебе чувствуется стержень, резервация тебя озлобила и закалила. Ты был бы настоящим солдатом сопротивления.
- Main nahin maara (хинди. Я не убивал), - еле слышно сказал Гай.
- Я знаю, - ответил Индус весело. – Иначе, как бы ты оказался в Голдтауне, правда?
Антон посмотрел на напарника. Тот сидел, тяжело дыша, опустив взгляд. Но то была не усталость, а злость. Чертовы ублюдки знали, куда надавить.
Эти люди, - подумал Антон, - они знают. Чувствуют змей внутри. Потому что у самих полные желудки этих ползучих гадов. Они хотят, чтобы они полезли из Гая, и начали жрать всех подряд.
Машину трясло. Она вся скрипела и шевелилась, будто живая. Отвал взрезал песчаные дюны, как волнорез. Разбивал спекшиеся куски песка вдребезги. И вся эта каша, гонимая ветром, обрушивалась на лобовик автомобиля разъяренным цунами. Но монстр, рыча, гнал вперед, и казалось, его нельзя было остановить. Тьма постепенно начинала рассеиваться, где-то сзади занимался рассвет. Тусклый, занесенный песком, он вычерчивал из темноты очертания унылого пейзажа вокруг. Развалин домов в низинах, одиноких деревьев, со скрюченными ветвями, обгрызенного горизонта.
Столько историй было выдумано про закат человечества. И все они были правы, все они были собраны здесь – в этом богом забытом месте. В занесенной песками резервации.
Это место никогда не возродится из пепла. Оно должно быть таким, - подумалось Антону. – Как будто бы мы залезли под кровать, в логово к детским монстрам.
Он бросил в ноги мокрый от крови платок и откинулся на спинку. Ему хотелось спать. Но кровь щипала глаза. От нее слиплись ресницы. Ему необходимо было умыться и глотнуть сладкой воды. Чтобы прийти в себя. Почувствовать себя человеком.
- Антон? – позвал Гай. – Ты как, держишься?
- Угу.
Индус обернулся на голос. Оглядел Антона.
- Наш врач его подлатает. Шрамы украшают…
Ему никто не ответил. Не было сил. И он снова отвернулся к дороге.
Гай думал о Мирре. О детях. О том, что она, наверное, обрывает телефон, разыскивая своего ненаглядного Гая.
Сначала злилась, - подумал он с улыбкой. – А теперь переживает. Уложила детей спать, поцеловала их на ночь, и к телефону. Всю ночь, не смыкая глаз. И с каждым звонком, с каждым выстрелом вхолостую ее сердце замирало. Конечно, она знала, что он до сих пор в резервации. Но так не хотела этому верить…
От мыслей о Мирре у Гая заныло в груди. Они жили вместе девятый год, но он любил ее так же, как в самом начале. Когда они только встретились.
Если мое сердце болит по тебе, значит ли это, что я люблю тебя? – как-то спросил он у нее. Они лежали в постели, в водовороте белых простыней. На Мирриных бедрах подсыхала сперма Гая, а он лежал, прижавшись губами к ее шее. Шептал ей дурацкие вопросы, совсем несвойственные индийцу. Но они жили в Голдтауне, в золотом городе, полном утопических свобод.
- Это значит, что ты еще жив, - сказала она тогда. И рассмеялась.
Теперь Гай знал, что тогда она сказала правду.
Если мое сердце болит по тебе, значит, я еще жив, - подумал он. – И я обязательно вернусь к тебе, чтобы унять эту боль.
Машину тряхнуло и Антон, успевший задремать, дернулся, открыв глаза. Глянул в окно. Они свернули с дороги, черпнув отвалом груду песка.
- Что происходит? – спросил он у Гая.
Дороги тут не было – они ехали по спекшемуся песку, с хрустом ломая его затвердевшую плоть.
- Я не знаю, - ответил Гай.
Они уезжали прочь от жилых кварталов, к маячившим на горизонте развалинам. Антон оглянулся – рой светляков поредел, за ними следовала всего пара машин. Остальные помчались дальше по дороге, не сбавив скорости.
- Куда мы едем? – спросил Антон.
- Увидите, - ответил Индус.
- Чем был так важен Кениг? – задал вопрос Гай. – Что ради него стоило затевать такое?