- Композиторов собирают и поэтов песенников. К Олимпиаде нужны песни. Поучаствуешь?
- Не вопрос. Долго ли с айфона скачать. У меня даже готовый список где-то был. А это что - Романов распорядился?
- Романов. Но сам тебе звонить не захотел.
- Все дуется на меня? Когда только надоест...
Имант пожимает плечами и ищет рукой сушку в вазочке, не находит. Его любовь к разным баранкам забавна, они у нас в доме теперь не переводятся – мама за этим особенно следит. Ну, должен же человек иметь хоть какие-то слабости?
- Матери почему не звонишь?
- Вчера звонил и завтра позвоню, а сегодня замотался. Как они там отдыхают?
- Нормально. Сегодня в Домском соборе были на концерте органной музыки.
- Везет им… я бы тоже не отказался.
- Успеешь. Какие твои годы…
- Сам-то понял, чего сейчас сказал?
Мы переглядываемся и начинаем смеяться. Вернее смеюсь я, а Веверс только скупо улыбается. Но для него и это достижение. Эх, кто же знает, сколько мне здесь отмерено? При таком темпе жизни и при таких врагах я ведь и до двадцати могу не дотянуть. Допиваю чай, иду мыть чашку.
- Хорошо посидели. Нужно будет повторить.
Теперь уже фыркает генерал. Смешно ему. А чего я такого сказал?
- Завтра к тебе один товарищ после обеда подъедет – очень хороший массажист, причем со спортивным уклоном.
Ага…! А это уже моя боевая подруга заботу обо мне проявила. Вот спасибо! Зацелую завтра свою красавицу.
- У вас там хоть найдется помещение для массажного стола?
- Для этого у меня комната отдыха есть. А вообще, конечно, тесновато нам уже стало в этих стенах. У танцевальной группы своего помещения нет, у Львовой в мастерской тетушки буквально на головах друг у друга сидят. Да, и в репетиционной тоже места не хватает.
- Аппетит приходит во время еды.
- Растем же…
Махнув на прощанье Иманту рукой, тащу свое бренное тело к лестнице. А может, мне прямо здесь где-нибудь упасть, чтобы наверх не подниматься…?
Глава 4
13 августа 1979 года, понедельник
Москва
А утром все снова пошло по заведенному графику: ранний подъем, пробежка, душ, завтрак, тренировка. В студию приезжаю только, чтобы переодеться в строгий костюм - двойку, и удостовериться, что все мои сотрудники вкалывают. Но некоторым даже поздороваться с любимым начальством некогда – все в делах, аки пчелки.
Вздохнув, еду на Старую площадь. На черной служебной Волге, конечно. А то от вида моего Мерседеса в ЦК у кого-нибудь несварение может случиться. Или нервный тик. Приходится мне мимикрировать под местных партийных чиновников, чтобы не оскорбить их своим внешним видом: обычная черная Волга, темный костюм с белой рубашкой и галстуком, даже туфли с носками сегодня надел вместо привычных мокасин на босу ногу. Ну, и охрану свою, конечно, тоже оставляю в машине, со мной через посты идет только Михаил. Да, и он остается за дверями конференц-зала, где будет происходить совещание.
Вхожу туда и прямо застываю на пороге – у-ух-х… кого здесь только нет! Все корифеи советской эстрадной песни собрались: и Пахмутова с Добронравовым, и Рождественский с Евтушенко, и Зацепин с Тухмановым… Наверняка и других знаменитостей здесь полно, только я в лицо мало кого из них помню. Или просто не узнаю пока. Хотя вот еще признал Никиту Богословского. Микаэла Таривердиева тоже… Этих двух мастодонтов из Союза Композиторов вообще трудно не узнать, уж больно у них характерная внешность.
Задумчиво окидываю взглядом зал… Ну, и куда мне здесь сесть? Так-то по молодости лет мое место в самом последнее ряду. Но по статусу звезды мирового уровня и финансовому вкладу в экономику страны - в первом. А уж по должности помощника Генсека по культуре – вообще в президиуме. И самое смешное, что оттуда меня выгнать ни у кого духу не хватит. Но мне гусей зачем дразнить перед США? Ведь эти суки цэковские сегодня же настучат Романову, да еще так все вывернут, что тот окончательно взбеленится. Нет уж, проявлю-ка я комсомольскую скромность. Вон в средних рядах с рядом с Зацепиным пара свободных мест есть…
- Здравствуйте, Александр Сергеевич! – приветствую я мэтра – не против, если я рядом с вами присяду?
- Привет, Виктор… - улыбается Зацепин – садись, конечно. Как твои дела?
Приятно, черт возьми… мог ведь сделать вид, что в упор меня не помнит. В ноябре с Александром Сергеевичем мы пообщались, от силы, минут десять, причем довольно формально и сухо. Это когда Клаймич с Колей на несколько дней арендовали его домашнюю студию, чтобы свести записи наших первых песен. Тогда я маститого композитора явно не впечатлил – внешний вид нахального "молодого дарования", меня бы сейчас и самого изрядно повеселил. Вырядился к нему, как богатый хач с рынка – в костюм от Шпильмана, шелковую черную рубашку и длинный кожаный плащ. Нашел, перед кем выделываться… А ведь и года еще не прошло с той нашей встречи, но как же сильно все изменилось.
- …С Давидом Федоровичем знаком? – кивает он мне на Тухманова
- Не имел чести быть представленным.
Тухманов по-доброму усмехается на мою старомодную фразу и первым протягивает мне руку
– Давид.
- Виктор. Нет, а что вы улыбаетесь Давид Федорович?! Это действительно честь – познакомится с вами. Все мое поколение ваш диск «По волне моей памяти» наизусть знает.
- Вот, Давид! А я тебе что говорил?! Ты этим диском себе памятник воздвиг, прямо как Пушкин! – включается в наш разговор полноватый седой мужчина, сидящий за Тухмановым. Он добродушно протягивает мне руку – Дербенев Леонид Петрович.
Упс… а вот и первая жертва моего произвола - автор «Городских цветов». И «Три белых коня» - тоже песня на его стихи. Неудобно-то как… Но мое смущение он истолковывают по-своему
- Не дрейфь… Такими темпами ты у нас тоже скоро классиком советской эстрады станешь.
- Ну, вы скажете тоже, а?! - искренне возмущаюсь я - Где вы все, а где я? Вы серьезную, сложную музыку пишите, а у меня все больше простенькая, танцевальная - два притопа, три прихлопа. На Западе даже название особое нашему стилю придумали - “руссо дэнс”.
- Некоторые вещи написаны очень даже толково - проницательно прищуривается Зацепин
- Спасибо за комплимент, я стараюсь! Но если бы не Григорий Давидович со своими отличными аранжировками, все выглядело бы намного, намного печальнее, поверьте.
- Клаймич говорил мне, что ты даже нотную грамоту не знаешь?
- Чистая правда - с готовностью киваю я. Нет, а чего скрывать, раз все равно знают - Мой главный инструмент - синтезатор Yamaha CS 80, и вся музыка придумывается исключительно на нем, а потом пишется на кассету. Это вообще сейчас мировая тенденция - наступает время электронной музыки.
- Время дилетантов… - вздыхает Зацепин - это я не тебе лично в укор, Виктор. Многие из молодых музыкантов и певцов нот не знают.
- А вы в курсе, что Битлы тоже нотной грамоты не знали? И ничего, отличную музыку писали. Так что я в чем-то повторяю их путь. Но обещаю вам взяться за ум! Осенью - смеюсь я - Вот вернемся с гастролей, и сразу же начну учить ноты. Просто раньше некогда было, честно! Школу экстерном закончил, права получил, на чемпионате Европы серебро взял в среднем весе. На юрфак в МГУ поступил…
- Так может, ну ее - эту музыку? - улыбается Тухманов - вон, сколько в твоей жизни всего интересного, помимо ее.
Делаю вид, что задумался и пожимаю плечами
- Да кто знает… Пишу пока пишется. Говорят, сочинительский дар вообще с годами изнашивается, так что нужно спешить.
Наш разговор прерывает появление начальства. Судя по его количеству, там не только цэковцы, но и чиновники из Минкульта и Спорткомитета. Сейчас будут нас учить, как Родину любить…
Нет, никогда мне уже не понять, зачем нужно целый час вещать взрослым образованным людям о важности предстоящей Олимпиады. Словно здесь одних убогих собрали, которым невдомек, что это международное мероприятие должно пройти на высочайшем уровне. Я уже даже собрался вздремнуть, как вдруг начальство перешло к раздаче “люлей”.