Замолкаю и обвожу взглядом журналистов. Лица застывшие, на них невозможно прочесть эмоции. В отличие от фанатов, здесь слезы никто лить не собирается - в лучшем случае посочувствуют. Даже не понятно: то ли это специфика японского менталитета, то ли просто профессиональная деформация, никак не зависящая от национальности.
- Поверьте, ваши коллеги из NHK могут рассказать гораздо больше, чем я, поскольку у них была возможность поговорить с простыми людьми и увидеть реакцию парижан на убийство Веры. Они видели все происходящее в городе, а на мою долю досталось лишь общение с французскими властями. А им было абсолютно наплевать на гибель Веры, и только шквал возмущения заставил их заняться расследованием. Иногда мне казалось, что я общаюсь с холодными, бездушными роботами, а не с живыми людьми.
Незаметный тычок в спину со стороны Славки дает мне понять, что пора уже закругляться. И правда, пора… Пользуясь тем, что репортеры немного растеряны после моих откровений, я уважительно кланяюсь и быстро исчезаю в дверях отеля. Чтобы тут же завязнуть в другой толпе…
- Да, что же это такое, а?! - шипит за моей спиной бодигард, пока парни пробивают живой коридор к лифтам - Чего им всем не спится…?
- Видимо фильм у NHK таким хорошим получился, что это взбудоражило людей.
- Так здесь сейчас иностранцев больше, чем японцев, им-то откуда знать?!
- А английские субтитры на что…? - устало объясняю я Славке. Что-то меня общение с репортерами совсем добило. Снова накатили плохие воспоминания и разбередили душу…
Мы уже миновали ресепшн и практически проделали половину пути, когда из толпы на меня бросается щуплый японец, замахиваясь коротким ножом. Темные очки сослужили плохую службу - я только успел заметить его лицо, искаженное от ярости.
Зато парни сработали моментально - мгновенье, и нож уже выбит из руки несостоявшегося убийцы, а сам он жестко уложен лицом в пол. Мне даже не пришлось самому реагировать. Да, и было ли на что там реагировать…?
- Это ты виноват, что ее убили! - кричит на ломанном английском мелкий, тщедушный парнишка, весь какой-то нелепый и жалкий…
Он и изначально не представлял никакой угрозы - ни для меня, ни для моих охранников. Скорее сам бы порезался своим дурацким ножиком. Но визг вокруг поднимается такой, словно на отель Нью Отани напала бригада террористов. Журналисты поняв, что в холле происходит что-то экстраординарное, сметают охрану отеля и прорываются к нам, стараясь по пути заснять как можно больше. Я только удрученно качаю головой
- Слав, да отпустите вы уже это японское несчастье!
- А вдруг у него еще оружие есть?
- Да, посмотри на него! Он что - похож на якудза?!
Вот зря я это слово громко произнес… Теперь мы с парнями даже друг друга не слышим. А тут еще и нападавший начал громко подвывать, как дикое раненое животное. Короче, бедлам настает полный.
Вячеслав уже сам понимает, что они скрутили безобидного и не совсем здорового человека. Схватив за шкирку, он рывком ставит его на ноги, отчего на японце распахивается кофта, и все видят портрет Веры на черной футболке. Поклонник, блин…
- Это ты, ты виноват, что моя прекрасная звезда погасла! - прорывается сквозь его дикие рыдания - Как мне теперь жить, если ее больше нет?!
- Не знаю… - тихо говорю я, поправляя съехавшую с его тощего плеча кофту - Думаешь, мне самому легко с этим жить?
- Зачем?!! - воет он, обхватив голову руками и заливаясь слезами - Зачем она полетела в этот проклятый Париж?!!
К нам, наконец, пробивается охрана отеля, и Вячеслав передает им в руки невменяемого злоумышленника. Договариваемся, что полицию мы будем ждать в холле своего этажа и по-быстрому покидаем поле боя. Иначе сейчас опять журналисты замучают.
- Только больных нам и не хватало! - вырывается у кого-то из парней
- Чего бы ты понимал! - обрывает его Славка - Может, у человека настоящее горе? А в любви к Вере был весь смысл его никчемной жизни.
Мне остается только согласиться со своим бодигардом. Чужая душа - потемки…
…А дальше был приезд наших посольских, каких-то чинов из токийской полиции, и еще бог знает кого. Мне по поводу нападения даже сказать им нечего, охрана в тот момент видела гораздо больше. Так что меня вскоре отпустили спать, а все показания давал уже Вячеслав. Единственное - я сразу заявил полицейским, что никаких претензий к нападавшему у меня нет. Человек этот явно убит горем и вообще не понимал, что делал. Он не сталкер, и уж тем более не хейтер. Может, я глубоко неправ, но меня почему-то тронула его любовь к Вере. Хоть кто-то ее любит, пусть и такой странной, ненормальной любовью…
******
Утро у нас начинается с общего завтрака в гостиной моего номера и просмотра последних новостей по телевизору. Везде идет одно и тоже, словно японцам показать больше нечего - нападение маньяка на Селезнева, короткий разговор журналистов с Селезневым у отеля, кадры из фильма про Селезнева, отрывки из его интервью каналу NHK.
- Я что, все проспал?! - качает головой офигевший от такого потока новостей Александров
- Пить меньше надо - ворчит Латышев - пока ты дрых в посольстве, мы здесь полночи на ушах все стояли.
- Ну, Витька, с тобой точно не соскучишься - то террористы в Лондоне, то маньяки в Токио! - хохочет Валентиныч.
Смешно алкашу… Посмотрел бы я, как он веселился бы в Савойе. Или в Киото. Вон Славку аж передернуло от его слов, наверное тоже вспомнил корейцев. Надо попросить, чтобы мой бодигард добавил побольше информации о поведении Александрова, когда станет писать свой отчет после командировки.
- Слушайте, да он из покойной Веры настоящего идола себе сделал! - продолжает остроумничать Валентиныч.
Теперь на экране телевизора комната моего неудавшегося “убийцы” - журналисты уже и дома у него успели побывать. Крохотная каморка площадью метров пять от силы, низкий потолок, узкая кровать у стены, письменный стол. В комнатушке очень тесно, и обстановка весьма скромная, я бы даже сказал - аскетичная. Зато есть стойка с видеомагнитофоном, подключенным к небольшому телевизору, и с хорошей стерео аппаратурой, на них парень денег явно не пожалел. И вся комната от пола до потолка увешана фотографиями “Red Stars”.
В ногах кровати на стене висит огромный плакат с изображением Веры в образе гейши - это когда нас с девчонками снимали в парке Нью Отани. Над столом увеличенная фотография с разворота в Vogue - Вера на ней в строгом смокинге, но мы со звездочками безжалостно там обрезаны. Оператор продолжает снимать стену крупным планом, и у меня самого отвисает челюсть - здесь даже есть провокационная фотография Веры в купальнике из английского таблоида, та самая, из бассейна в Савойе. И просто огромное количество разных фото из газет и журналов, с кучей вырезок со статьями.
- Ни фига себе… Да, у парня дома настоящий иконостас! - ерничает Валентиныч - создал себе япошка русскую богиню.
- Володь, помолчи уже…
Латышев правильно оценил мое мрачное настроение, Александров сейчас просто нарывается на хороший хук справа. И самое интересное - потом любой в этой гостиной подтвердит, что он сам случайно налетел на угол стола. Ага… споткнулся спьяну и пару раз сам приложился, алкашина позорный! Вот уверен я в этих людях, никто из них меня не сдаст. А некоторые еще и от себя с удовольствием добавили бы этому придурку.
- Так, товарищи! - хлопает по столу ладонью Владимир Петрович и решительно выключает телевизор - Надеюсь, все уже поняли, что нас ожидает внизу? Держимся рядом, никто не отстает, иначе сразу попадете в лапы к кровожадным журналистам. Комментировать происходящее имеет право только Виктор, как пострадавшая сторона. Все остальные молчат как рыбы.