Чтобы люди соблюдали те самые десять заповедей, гораздо важнее контролировать самого себя изнутри, даже не держа в мыслях, что кто-то искупил или искупит твои согрешения. Да и трактовки заповедей, кроме: «не убей», «не укради» и «не завидуй», местами были слишком широкими, а порой, как «помни день субботний…», настолько мало приемлемыми в сегодняшнем обществе, что их соблюдение было под большим вопросом. Не говоря уже о том, что в православии праздничным днем считается воскресенье, а заповедь «не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им…» в храме, где молятся на иконы, звучала странновато.
В общем Фролов не получал от православной христианской веры никаких ответов, но жена любила пользоваться всеми благами социума от горячей воды до веры, а не изобретать велосипед, и осуждать эту жизненную позицию было бы не с руки. Поэтому Андрей сказал:
– Хорошо, схожу как-нибудь…
Вера казалась идеальной женой в каменных джунглях Тартарска. И требовать от нее, чтобы вопреки всем законам природы женщина изменила адаптации в своей окружающей среде, было не правильным. В конце концов, любой врач не только врач, но еще и биолог. Но Фролов искал в социуме «черные дыры», где за «горизонтом событий» люди адаптировались уже к другой своей реальности. И мыслили по-другому. Потому что если ты живешь в воде, то велосипед тебе уже не нужен. Может быть, поэтому ему снова захотелось увидеть одного человека. Тот тоже искал ответы о смысле жизни. А может, его хотелось увидеть для того, чтобы вспомнить, как чувство счастья заключается в маленьких радостях, которые у тебя всегда под рукой, из-за чего ты постоянно забываешь их существование…
Ночью 19 сентября неотложка привезла искалеченного тридцатипятилетнего мужчину, который что-то отмечая со своей двадцатисемилетней подругой, забыл выключить газ. Попытка покурить на балконе закончилась трагедией – произошел взрыв. Девушка скончалась на месте, а сам хозяин квартиры умер на операционном столе. Дежурство выдалось тяжелым. Андрей Фролов дожидался утра почти как главный персонаж из «Вия» Гоголя, а когда все закончилось, стрельнул сигарету у своей ассистентки – интерна Надежды Лаврентьевой и вышел из «Городской клинической больницы № 2».
По небу плыли большие белые облака, играясь со светом поднявшегося на востоке солнца. Ночью температура стояла чуть выше нуля, но теперь мир помаленьку отогревался в лучах ближайшей к планете звезды. Дождя явно не предвиделось. Дежурство закончилось, но мыслями Фролов все еще был в больнице. Ни так часто пациенты умирали в операционной. Но повреждения нанесены действительно тяжелейшие. Андрей сделал, что смог, затем старательно заполнил документы. С патологоанатомом Евгением Ломидзе хирург давно дружил, оттого переживания были связаны не с возможными трудностями на работе, а с бессмысленностью жизни, которая может в любой момент прерваться самым нелепым образом.
Фролов решил стать хирургом после истории в отрочестве, когда тяжело умирал его пес. Ветеринары поставили животному онкологию и обозначили цену за операцию, не дающую никаких гарантий. Андрей даже не решился просить денег у родителей, так как на дворе были девяностые, отцу задерживали зарплату, средств не хватало даже на одежду и еду. Родителям он сказал, что собака обречена, а она умирала долго и мучительно. Люди, которые могли вырезать злосчастную опухоль, казались тогда богами. Но боги не захотели спасать живую тварь, хотя это была их работой.
История без вариантов заканчивалась смертью животного, но Андрей решил взять последний акт на себя. Когда родителей не было дома, он вытащил разобранное отцовское ружье из сейфа (где спрятаны ключи – он знал), сложил в дорожную сумку, затем взял животное и пошел на пустырь. Там он собрал ружье и застрелил пса.
Из глаз мальчика потекли градины слез, но чувство правильности поступка не покидало его. Почему пес, которого он вырастил из щенка, любил, гулял с ним, вставая ни свет ни заря, который отвечал ему взаимностью, был предан и дружелюбен к окружающим, вдруг перестал вписываться в этот мир и смертельно заболел? Зачем тогда вообще весь этот окружающий мир, если все всегда заканчивается смертью?
Собственно, этот вопрос был актуален для Фролова до сих пор.
Чувствуя в голове тяжесть от недосыпания, Андрей стоял на крыльце больницы и не знал, как продолжить день. Вера уже где-то продиралась сквозь городские пробки на своем авто, чтобы приступить к работе. Фролов же предпочитал передвигаться на метро. Когда семь лет назад его открыли в Тартарске, он понял, что только так теперь и будет перемещаться по городу со старыми узкими улочками, постоянно забитыми автотранспортом. До дома было минут пятнадцать (когда-то дорога заняла бы почти час), но сон, как часто бывает утром, отступил, а прогулка обещала помочь развеется после ночной смены.