— Одним словом, мэтр Сокар, что-то в ваших сумбурных работах все-таки есть, — окончательно смутившись, не преминул поддеть Лад и отгородился ото всех своей тарелкой.
— Можете не верить, но я действительно польщен, — отозвался Сокар и осторожно поглядел на госпожу Иссет.
Та лишь развела руками, показывая полное согласие с коллегой. Она часто посматривала на Та-Дюлатара и никак не могла поверить, что это вовсе не друг ее погибшего мужа, а человек из чужого мира. При этом поверить в само существование чужого мира ей было проще.
Она помнила Гатаро еще совсем молодым парнем — тот был младше них с Кьемме почти на десять лет. Потом он стал сотрудничать с убийцами друга, сделал головокружительную политическую карьеру, и их пути разошлись. А ведь мог вырасти в талантливейшего нейрохирурга! Агатти слышала, как трепетно отзывался муж о его профессиональных способностях…
Самый большой удар ждал ее впереди — это когда Нэфри рассказала о своем умении покидать тело. И стало ясно, что она удалась в отца не только внешне, и недаром ее повсюду величали дочкой шамана. Госпожа Иссет едва скрыла свой страх: она ведь не говорила дочери, что Кьемме убит кем-то из Тайного Кийара, убит во время «выхода», и Нэфри была уверена, что отец до сих пор жив. Гатаро сказал тогда, что ему оборвали связующую нить и выпили жизнь. Все это Агатти представила себе в меру своей фантазии, с трудом понимая, о какой нити идет речь и как можно выпить жизнь. И тем сильнее — от незнания — был страх перед всемогущими, для которых не существует никаких преград. Теперь она понимала, что «тайных» боятся не только за их деяния в физическом мире.
Старик Хаммон вошел в раж и снова начал пересказывать события рокового Нового года девятнадцатилетней давности, когда они с Озом Таггертом напились в честь праздника и полезли туда, куда не следовало даже совать нос.
— Нас же приняли на работу только потому, что мы с Озом были холостяками, да и жили в одиночку, без родни. Они не любили пускать к себе восточных. Сколько анкет мы заполнили, сколько собеседований прошли, чтобы приняли! Они смотрели сквозь пальцы даже на то, что мы с Таггертом были не дураки выпить. Не одобряли, когда мы являлись поддамши, но и не увольняли. Так только, слегка пожурят. Ну вот мы выговорами и отделывались, а работали-то хорошо. Если бы не этот протониев портал…
Сколько же еще тайн и ловушек скрывал в себе проклятый подземный город?!
Под ответным взглядом Та-Дюлатара госпожа Иссет опустила глаза и, внимая звукам флейты, медленно допила вино. Ту-Эл Птицелов играл божественно.
Кузен Гиадо ободряюще погладил ее по руке и спросил, какое из блюд ей хотелось бы еще. Профессор покачала головой.
Едва смолкла флейта, старик Хаммон вскочил, выпросил у Сэна Дэсвери бумагу и принялся чертить для Та-Дюлатара схему подземных помещений Тайного Кийара. К нему подсел флейтист, и между ними завязался спор, а госпожа Иссет вдруг отчетливо подумала, что вот, еще несколько часов — и все изменится безвозвратно, и снова не досчитаются кого-то, к кому она уже привыкла…
— Вы так смотрите, — заговорил с нею немногословный хирург, поймав на себе очередной долгий взгляд. — О чем вы думаете?
Он говорил с необычным приятным акцентом и улыбался усталыми покрасневшими глазами. Прежний Гатаро, будто и не минули те два десятка лет… Гатаро из другого варианта своей судьбы, который отказался с гиенами жить и по-гиеньи хохотать…
— Я думаю о Нэфри и Ноиро, — честно призналась она. — И о вас… Только не совсем о вас, конечно. О том, благодаря кому вы завтра рискнете…
Та-Дюлатар кивнул. Госпожа Иссет продолжала:
— Я не доверяю Форгосу. Он очень скрытный, непонятный — просто не знаешь, чего от него ждать. Он способен и на благородство, и на подлость, если, по его мнению, это целесообразно. В его окружении такие негодяи, что иногда я не понимаю, как принципиальный Кьемме мог приятельствовать с таким человеком. Именно поэтому я не знаю, что будет с Нэфри: сочтет он нужным позаботиться о ее жизни или подчинится своим хозяевам, которые в любой момент могут дать приказ «к ноге»… Вы другой.