Увидев результаты, Элинор тихо застонал и откинул голову на камни. Доза превышала смертельную в три раза.
Обнаглевшие «крысы» подобрались уже совсем близко. Они суетились, повизгивали и принюхивались, быстро-быстро подергивая длинными носами-хоботками. Вблизи они больше походили на ехидн, но без иголок и с длинными крысиными хвостами, но отчего-то чувствовалось, что они плотоядны и очень опасны.
Перед самым обмороком он успел опять включить купол ОЭЗ.
Новый дом Форгоса выходил окнами в сторону Великого водопада Франтира. За теннисным кортом и небольшим сквером начинался обрыв с видом на водопад.
Здесь, в доме, все было в белых тонах, и только пожилая экономка, присматривавшая за жилищем, оказалась смуглой — из коренных. Она приготовила ванну для Нэфри и, покуда та смывала с себя отвратительные запахи мертвецкой и липкую пыльцу айгуны, ушла делать то же самое для своего нового хозяина.
— Мне нужно в Кийар, — возникая на пороге его ванной комнаты и кутаясь в пушистый белый халат, непреклонно сообщила Нэфри.
Форгос завел глаза к потолку и отдулся:
— Милое дитя, ты собралась преследовать меня всюду? Я отправлю тебя в Кийар, когда мы выясним всю обста…
— Я ее выяснила. Я знаю, где Ноиро. Я знаю, где Учитель. Мне нужно спасти их обоих.
— Нэфри, ты знаешь, я тоже несчастный. Меня в детстве все ругали, в школе били, девчонки не любили — спаси меня, а? — простонал бывший мэр, швыряясь в ее сторону брызгами с легким облачком пены. — Протоний покарай, и зачем я вытащил ее оттуда? Сейчас лежала бы — ти-и-ихая-претихая…
— Гатаро, ну пожалуйста! Я нарушила ваш запрет и все узнала. Комета разбила только Тайный Кийар, а Кемлин уцелел.
Она ощущала какую-то непонятную власть над этим человеком. Да, конечно, он был влиятельным чиновником, политическим воротилой, и тем более удивительно для Нэфри было то, с какой легкостью ей удавалось дразнить его. И он поддавался на провокации, будто ему все это нравилось. Нет, обращаться так с Учителем она не позволила бы себе никогда…
— Оменчар! — крикнул он, и почти сразу же на пороге возникла безмолвная темнокожая экономка. — Принесите мне телефон, Оменчар!
Та сейчас же исполнила его приказ. Отступая за дверь, она неодобрительно покосилась на Нэфри, бессовестно присевшую на край его ванны. Форгос сделал звонок, а потом, вращая трубку в руке, сообщил:
— Я забронировал тебе билет до Узлакана. Ты знаешь узлаканский?
— Конечно.
— Говори только на нем, когда прилетишь. Упирай на свою национальность по отцу. Твой рейс завтра вечером.
— Что?! Но мне нужно сейчас!
— Милое дитя, я сделал все, что мог. У меня нет личного самолета. Теперь иди и займись чем-нибудь, дай дядюшке Гатаро прийти в себя после всех этих переживаний.
— Тогда, может быть, мне есть смысл вылететь из Шарупара?
Форгос засмеялся:
— Рейс из Шарупара через три дня.
— А до Кемлина?
— В Кемлин сейчас не летает никто в здравом уме, Нэфри. Иди же.
Она поднялась и в отчаянии выскочила на веранду.
— Безумное что-то, — прокомментировал Форгос, снова укладывая на лицо отжатое теплое полотенце.
Позднее они гуляли недалеко от водопада, и Гатаро рассказывал ей об отце и обо всем, что привело их к противостоянию с «тайными». Это было так же, как у Нэфри: получиться иначе и не могло, само их происхождение распорядилось именно таким образом. Но Форгос был слишком гибок в своих изысканиях. Он нашел способ маскировки, стал тренироваться и понял, что можно заставить «детей погасших звезд» принять чужеродного за своего. Но у Кьемме это не получалось, шаман-узлаканец был несколько слабее своего приятеля-кемлина, да и к тому же он не верил, что подобное возможно.
— «Если ты родился человеком, ты не сможешь превратиться в гиену или сокола», — говорил он мне, — Форгос сел на камень и, щурясь на звездное небо, ностальгически улыбнулся. — Он так и не успел убедиться в том, что сможешь, если захочешь…
Нэфри кивнула. Она помнила черные одежды Незнакомца, скрывавшие чистое сияние его сущности.
— Учитель сейчас в Тайном Кийаре, Гатаро, — сказала она.
— Что ж, тем хуже для него. Вы успели попрощаться?
Он был абсолютно серьезен. Девушка заплакала, но утешать Форгос не стал, просто притянул к себе, обнял и в задумчивости прижал подбородок к ее макушке.