Он стоял перед закрытой дверью и рассматривал её. Почему-то не испытывая ни малейших сомнений в том, что это именно она. Та самая, единственная и неповторимая, его персональная точка перехода.
Теперь все необычные явления он воспринимал спокойно, как нечто само собой разумеющееся. С того часа, как разум и память вернулись к нему, обогащённые познанием собственных возможностей, и человек обрёл своё истинное «Я».
Ручки и замка у двери не было. Дверное полотно с виду казалось железным, сработанным из листовой стали неслабой толщины, но зато на ощупь почему-то сообщало пальцам, что сколочено из шершавых, занозистых, почти не оструганных досок. Странное сочетание — крашенный под серебро листовой металл и необработанная древесина… А может, совсем наоборот, закономерное. Единство противоположностей. Граница между такими разными мирами и должна быть разнородной.
Наверное, должна…
Сталкер ещё далеко не всё понимал в том деле, которым собирался заниматься после того, как откроет дверь. Поэтому о некоторых деталях мог разве что строить предположения.
Например, о том, в какую сторону должна открываться дверь, у которой нет петель? Если «от себя», тогда ещё ничего, можно толкнуть. А если «к себе»? За какой из краёв цепляться ногтями, чтобы потянуть — правый, левый, нижний, верхний? И хватит ли сил у его пальцев, чтобы открыть…
Неудивительно, что сталкеру, в раздумье застывшему перед закрытой дверью, вспомнился откровенный разговор со старшим товарищем.
Беседовали они в скором поезде, мчавшемся сквозь ночь в направлении Киева. Именно оттуда, из столицы Украины, им затем предстояло добираться в зону отчуждения Чернобыльской АЭС, где находилась точка перехода, обещанная проводником… Как здорово, что случилась эта нечаянная пауза, во время которой спутники не молчали, а наоборот, говорили.
Спасибо поезду и доверительной атмосфере, как бы невзначай возникшей в двухместном купе вагона СВ. Давно подмечено, что именно в поездах у путешествующих людей почему-то развязываются языки… Этой беседы не должно было случиться, но она всё-таки состоялась. Теперь-то ясно: этот разговор был чем-то вроде аванса. Информация, предварительно заложенная в память и укоренившаяся в ней, сыграла роль своеобразной путеводной нити. С её помощью истинное «Я» впоследствии выбралось из лабиринта забвения и сумело вернуться из подсознания.
Для этого пришлось потрудиться. Вытеснять ложную, проверочную «личность», которая по желанию Зоны овладела сознанием потенциала. Вселилась в тот самый миг, когда он сделал шаг в распахнутую проводником дверь.
Но до этой секунды оставались ещё почти сутки, когда потенциальный ведомый и человек, согласившийся провести его в лучший мир, пили зелёный чай в купе СВ-вагона и вели задушевную беседу…
Неизбежно возник вопрос о том, существует ли жизнь за Периметром Зоны? Или эта аномальная материализация Зоны, в которую они через обещанную точку перехода каким-то чудом проберутся с территории реальной Земли, действительно «зональная»? Зона материализована локально и ограничивается линией Периметра, за которой… что? Нигде-никогда, небытие, какая-нибудь вселенская пустота, в которой и болтается «пузырь» этой Зоны?
Реальной, вещественной только для тех, кто оказался внутри, и совершенно невзаправдашней для тех, кто остался снаружи… Ну, за исключением тех, кто искренне поверил в Зону. Подобно вот ему, Ивану, который оказался способным бросить всё, сесть в поезд и умчаться в ночь.
В ответ старший спутник разразился целой речью:
«Ваня, я тебе вот что скажу… Если ты и миллионы таких, как ты, увлечённых поклонников, усаживаетесь к своим компам, и Зона для вас оживает, и… э-э… хотя бы на час, хотя бы на минутку разум играющего человека, погружённый в иной мир, для него в эту минуту совершенно реальный, оживляет этот мир… То почему бы не предположить, что для игровых героев точно так же может быть жива Большая земля? Всё то, что в представлении персонажей, обитающих там, в Зоне, расположено за периметром, во внешнем мире. Энергия, которую живые люди совсем нешуточно, регулярно вкладывают в мир, оживающий для них хоть на часок, хоть на минутку, но день за днём, ночь за ночью, в свою очередь отдаётся сюда, обратно. Отдаётся этим играющим в Зону, проникает и… э-э-э… нащупывает людей, сидящих за компами. Таким образом, происходит нечто вроде взаимопроникновения энергий. Если признать это как реальный факт, а не как беспочвенную гипотезу или фантастическую идею, то логично предположить, что у игровых „персов“ в памяти содержится своё собственное прошлое. Они помнят о том, как любили и страдали за пределами Зоны, помнят о том, как пришли в Зону и обрели в ней счастье… или не обрели… И Зона, на минутку оживавшая в твоём воображении, когда ты сидел за компом и играл, — для кого-то живая, настоящая без всяких кавычек… и он сам — жив без всяких кавычек… В конце концов, никто тебе не даст гарантию, что тот мир, в котором ты сидишь и играешь в игры, та реальность, которая являлась для тебя единственным вариантом бытия до того, как ты со мной связался, на самом деле не иллюзорна. Ты же поверил мне, что действительно попадёшь туда, в тот мир, что раньше был для тебя виртуальным, и как я понимаю, больше ничуть не сомневаешься в его реальности. Так ведь?»