Существо забило перепончатыми крыльями и улыбнулось Нэфри огромной пастью, громоздясь на краю уступа и огненным дыханием отметая тянувшиеся к ним ко всем черные щупальца.
«Гатаро, вы тоже здесь!» — девушка протянула к нему мысль, одновременно стараясь держать защиту кокона.
«Тут уж хочешь — не хочешь, никто не спросил. Сейчас налетят „угольки“ из Тайного по мою душу. Они еще не знают, что я здесь, потому что меня извлекли Соглядатаи»…
«Так это они управляют Призывом?» — догадался Ноиро.
«Рад видеть, Сотис. Да, это они управляют твоим Призывом, твоим „хочу“ и „не хочу“, а заодно и кем тебе родиться. Но на то ты и человек, что можешь обмануть даже их, Сотис! Обмануть и выбрать сам».
«Кто вы?»
«Это Гатаро Форгос, Ноиро! — со смехом ответила Нэфри. — Вот вы и встретились! Ну, хотя бы так»…
Утомившись цепляться когтями за оплывающий край уступа, чудовище снова взлетело в воздух и закружило над дерущимися всадником и пешими воинами.
«Ха-ха-ха! Вот вы где! Давно хотел увидеть эту картинку — она ведь в точности как у меня во сне!»
Парировав удар пламенеющего меча, Незнакомец прокатился по утесу и, не выпуская из рук секиру, посмотрел вверх.
«Кто это?»
Форгос обрушился рядом с ним. Окинув двойника быстрым взглядом, он с усмешкой подытожил:
«Форма одежды — парадная, цвет — покровительственный!»
И вдруг все поплыло, антрацитные крылья дракона начали сливаться с черным балахоном Незнакомца. Желтый всадник заорал: «Нет!» и кинулся к ним, но было поздно.
И тогда, перерубив острым кремнем сухожилие на ноге коня Желтого всадника, рассмеялся Айят. А затем исчез.
* * *Хаммон закрыл глаза и, целуя ледяные пальцы мертвого друга, затрясся от рыданий, но внезапно ощутил, что его рука сжала пустоту.
Пробудившийся Айят с довольной улыбкой потягивался в своем кресле, а постель, где только что лежал труп Элинора, пустовала. На всякий случай старик еще раз зажмурился и снова открыл глаза. Все было так же, как и в прошлый раз: Элинор исчез, а мальчишка вращал затекшими плечами и выглядел почти счастливым.
— Ты что улыбаешься? Или не знаешь, кто он тебе? — возмутился Хаммон, подумав, что за эти минуты просто успел незаметно потерять сознание, и умершего уже унесли.
— Знаю, — юноша улыбнулся еще шире.
— Так плакать надо, мальчишка, а не веселиться. Или у вас не так, у Птичников?
— Это смотря когда, Хаммон.
— Да у вас всегда оплакивали мертвых, особенно родных!
— Мертвых — оплакивали. И хоронили. А кого оплакивать и хоронить сейчас? — Айят поднялся и развел руками над пустой кроватью. — Ты кого-нибудь видишь, Хаммон?
Старик насупился и неодобрительно покачал головой, все еще не понимая истоков произошедшей перемены.
— Все становится на места. Исчезают те, кто никогда не должен был оказаться здесь. Очередь за мной.
Юноша отодвинул кресло на прежнее место и легкой, упругой походкой умелого охотника сельвы покинул комнату.
— Эй! — крикнул было ему вдогонку Хаммон, но понял, что тот не вернется, и обреченно махнул рукой. — Мир сошел с ума… Да какое там! Все сошли с ума… И я, кстати, тоже — эх, напиться бы!
* * *Нэфри перестала ощущать себя, как ощущала прежде. На смену тому, что было раньше, пришло всепобеждающее «мы», и она была каждым из других двенадцати, и видела, как видят они и как видит Ноиро. Желтый всадник канул в небытие вместе с исчезновением Учителя, Форгоса и Эфия-Айята, но бой продолжался, и «дети погасших звезд» отступали всюду, впервые ощутив столь яростный отпор.
Чьей-то победы, единственной и вечной, быть не могло. Все временно. Когда-то перевес был на стороне тех, кто физически существовал в Тайном Кийаре, но сегодня все переменилось. Надолго ли — неизвестно, но те, кого Форгос в шутку называл «угольками», отхлынули и, пробив границу между реальностями, убрались на перекресток, чтобы нырнуть в материальные тела и прийти в себя.
«Смотри! — сказал Ноиро, едва они кувыркнулись на радугу. — Я уж и забыл, каково это!»
Нэфри с остервенением забарахталась, отбивая атаки охранников, насылавших пытки неудовлетворенным сладострастием. Мало того: эти сущности теперь не подпускали ее и Ноиро друг к другу, чтобы те не смогли их нейтрализовать.
«Это несправедливо!» — вспыхнула она, тем самым лишь усиливая свои мучения.
Ноиро уже вырвался на свободу и ждал ее:
«Ты как новичок! Перестань сопротивляться!»
Вместо ответа она с остервенением бросила ему воспоминание о том, как ее хотели изнасиловать в Са-Аса и что за это она с ними сделала потом.