— Уже знаете? Что делать будем?
— Как договорились: чемодан, аэропорт, Москва. И лучше бы прямо сейчас, не откладывая.
— Но сначала все же Нью-Йорк — уточняет полковник — отсюда прямых рейсов нет. Я сейчас в посольство позвоню, чтобы его кто-нибудь из наших там встретил.
— Одного не отправляйте — предостерегаю я — мало ли что этому придурку еще в голову взбредет. А то еще сученок сбежит, попросит у амеров убежища. И будет потом на голосах вещать без остановки, чтобы отработать грин карту. Отправьте с ним Вячеслава, пусть сдаст его с рук на руки. А еще лучше, глаз с него не спускает, пока сам в аэрофлотовский самолет не посадит.
— Вячеслав тогда только завтра к вечеру вернется. А то и утром в день концерта.
— И что, мы без него не справимся? — машу я рукой — Все равно провинившиеся теперь будут в отеле сидеть под арестом, никаких им развлечений. Дать вам денег на билеты?
— Давай. Так проще и быстрее будет, а потом разберемся.
— Вот — я достаю из бумажника пятьсот долларов — здесь и на дорогу, и на еду хватит. Славку не ругайте — всего не предусмотришь, а паршивая овца всегда в стаде найдется.
— Вячеслава не оправдывай, раз виноват, придется отвечать.
— Он может и виноват, но вы не забывайте, что дело было после концерта. Охрана тоже с ног валилась от усталости.
— Ладно, пока трогать его не буду, дальше посмотрим. А откуда Прохор вообще взялся в студии?
— Кто-то из ребят привел — вздыхаю я — ваши хоть его и проверяли, но как узнаешь, что человек с гнильцой? Штамп же на лбу не стоит…
Ночью мы с Альдоной наверстывали упущенное — и в кровати, и в ванне, а утром вместе на пробежку отправились. Парк отличный, практически безлюдный в такую рань, кроме нас только человек пять по дорожкам бегали. Потом у подруги был бассейн по плану, а у меня боксерский клуб, где Панчо гонял меня по рингу, как сидорову козу, аж до звездочек в глазах. В конце тренировки загадочно сказал, что во Флориде меня ждет сюрприз. Интересно какой… Может, Моника опять нас навестит? Так-то у нее учебный год начался, и все гастроли она с нами путешествовать не может, только если на выходные прилететь.
После завтрака Клаймич с Гором отбывают в город по каким-то делам, а я объявляю сбор в своем номере для провинившихся парней. Лада, кстати, на завтраке не появилась, сославшись на то, что плохо себя чувствует. «Женские дни» — тихо поясняет мне Алька. Ну, теперь хотя бы понятно ее плаксивое вчерашнее настроение. Банальный ПМС.
Почему я собираю парней не в холле? А незачем кому-то постороннему слышать о наших внутренних делах.
— Ну, что, граждане наркоманы, делать будем? Прохор отправлен в Москву, полковник требует вашей крови. Гастроли под угрозой срыва.
Надо было видеть лица музыкантов. Думали, что их не спалят, а оно вон как обернулось!
— Вить, ну чего из мухи слона-то делать? Можно подумать, что мы какое-то преступление совершили — бурчит Роберт — ну, дунули с устатку после концерта, и что? Мы же сразу в автобус сели, нас никто не видел.
— Ты дебил или прикидываешься?! — угрожающе повышаю я голос, отчего Роберт испуганно втягивает голову в плечи — А мысль, что это провокация, вам в голову вообще не приходила? С какого хера какой-то стремный негр начал предлагать Прохору травку?! Просто представьте на минутку, что на дороге автобус останавливает полиция — делаю я паузу, чтобы до них дошло, и начинаю по очереди загибать пальцы.
— Меня в автобусе нет, Майкла нет, Сергея Сергеевича нет. Кто бы это разруливал? И как? Вам даже позвонить было бы некому и некуда — мы в это время летели в Хьюстон. А если вас бы арестовали и отправили в полицейский участок? Вы понимаете, что полиция мигом бы слила ваши фотографии, и утренние газеты вышли бы с вашими рожами на фоне таблицы роста преступников! И я совсем не уверен, что после такого позора лейбл не расторг бы с нами контракт…
Насупившиеся парни молчат. О таком исходе они конечно не задумывались. А очень зря.
— Ладно, предположим, что юристы Гора скандал замяли, и вы отделались бы крупным штрафом. А этот штраф кто за вас заплатил бы — родное государство? Или Майкл? Или нам всем пришлось бы скидываться, чтобы вас отпустили? И на сколько это бы разбирательство еще затянулось.
— Все равно как-то сурово с Прохором… — неуверенно говорит Глеб.
— Да, неужели?! — зло оскаливаюсь я — А ты знаешь, что он и Ладку угостил? А эта дурочка даже не знала, что дурь курит.
— Вот же гад! — возмутился Завадский — она же у нас совсем ребенок!
— Вы лучше подумайте: зачем он это сделал?