Да и клип на «Каникулы любви» обещает стать популярным, так что лица Лады и Саши долго еще будут мелькать по местному ТВ. Как и реклама Вокмана с моим участием. А там глядишь, и наш концертный диск скоро подоспеет – сразу его рекламная кампания пойдет. Гор плотно взялся за Японию, и пока он ее не выдоит до последней йены – точно не успокоится. С самим Майклом тоже прощаемся, но ненадолго – ему предстоит скорый визит в Москву и объяснение с нашим руководством по поводу халатного подбора американского персонала. Сочувствую…
На борт мы заваливаем веселой гурьбой, переговариваясь, рассаживаемся по местам. Салон лайнера заполнен едва ли на две трети, так что есть счастливая возможность рассесться посвободнее. Заботливо усаживаю Альдону к окошку в бизнес классе, Хатико, как большого мальчика, устраиваю в персональном кресле между нами. Место Григория Давыдовича напротив, через проход. Стюард – молодой холеный красавчик с завышенным самомнением и чувством собственного величия - пытается мне сообщить, что собака должна лететь в переноске и вообще желательно в грузовом отсеке.
- Чего?!! – возмущаюсь я - С какого перепуга-то?
Альдона с Хатико смотрят на парня как на полного идиота. Даже смешно, насколько одинаковые у них сейчас ...лица. И такого умненького песика запирать в перевозке? Да, не пойти ли вам… Что я и озвучиваю парню в своей привычной манере:
- Я целый год учил немецкий, и потому идите nach! На это место у нас тоже куплен билет.
Задолбал зануда. Алька фыркает, стюард растерянно оглядывается по сторонам. Клаймич предъявляет ему кучу бумаг. У Хатико оказывается документов раз в десять больше, чем у меня. Парень для вида просматривает их и, извинившись, пытается слинять. Ага… сча-з…! Показательная порка еще не закончена, и вообще у меня сегодня тяжелый день, хочу на ком-нибудь отыграться:
- Мальчик, коньячку принеси моему директору.
Стюард молча проглатывает унижение и вежливо спрашивает у Альдоны, пытаясь ее очаровать белозубой улыбкой
- А вам?
- И мне тоже – неожиданно поддерживает мой демарш подруга – А песику воды.
- Вам, наверное, тоже водички или может лучше сока? – обращается ко мне парень с тонкой издевкой и толстым намеком на мой юный возраст.
- Нет, чувак! Мне водки, рокот космодрома и ледяную синеву! Слышь, я на Родину лечу!
Алька не выдерживает и начинает хохотать, держась за бок. Клаймич тоже заливается смехом. Цитата из известного фильма сработала на ура. Стюард с позором ретируется.
- Витька, я с тобой до Москвы не долечу, в полете сдохну – всхлипывает она, вытирая глаза – А ты чего сегодня такой злой? Давай, уже колись, что на самом деле произошло с Веркой. Что еще наша звездень отчебучила?
Скрывать что-то от Альки бесполезно, ей бы в пыточной работать. Приходится пересесть поближе и рассказать ей на ушко про Веркин побег. В красках.
- Вот сучка! - выносит вердикт подруга – неужели не понятно, что он на ней не женится? Увижу, по морде дам!
- Верке? - ехидничаю я.
- Обоим. А Дональду не только по морде - пусть свою жену по парижам катает.
Да, уж… Вот кого за Веркой в Париж отправлять нужно было. Так и вижу картину маслом: Трамп катается по полу в зале прилета, держась за отшибленные причиндалы, а Верку Аля тащит за волосы на посадку. Такого шикарного скандала в Париже точно не видели! Шарман, бл@…! Мои красочные мечты прерывает испуганный возглас лощеного стюарда
- Американские истребители…
И точно. В иллюминаторе хорошо виден американский F 15 с уже знакомым мне бортовым номером 043. Такой же истребитель следует и справа от нашего борта
- А… так это наши старые друзья – смеюсь я – Аль, собутыльники с посольского приема! Решили с нами попрощаться. Вон тот с бортовым номером 043, меня еще и встречал, когда я на МиГе в Токио летел.
Истребители тем временем выстроились эскортом, держась чуть ниже и следуя параллельным курсом с нашим ИЛом. Через прозрачный фонарь хорошо видны разрисованные орлами шлемы пилотов с опущенными затемненными светофильтрами. А у меня теперь тоже такой есть! Штатовцы, повисев еще немного под нами и покачав на прощание крыльями, резко ушли в стороны с красивым переворотом вниз. Опять понтанулись, черти американские! Вот никак они не могут без этого. Но приятно ведь, черт подери…!
По проходу к нам уже спешит один из пилотов. Остановившись рядом, зачитывает, волнуясь по бумажке
- Виктор, командир американской эскадрильи вышел в эфир. Он прощается с вами и просил передать, что приглашение осталось в силе. За вами должок.
Фыркнув на беспримерное нахальство американских вояк, я сердечно благодарю пилота за любезно переданное сообщение. Ага… теперь еще осталось дождаться появления наших МиГов и залпа артиллерийских орудий с земли – тогда картина нашего прощания с Дальним Востоком станет совсем полной! Гришечкин, ау… ты где?!
*****
Мерно гудели двигатели самолета, навевая сон, я из-под опущенных ресниц устало наблюдал, как стройная стюардесса медленно идет по проходу между креслами. Проходя мимо заснувшего Клаймича, она аккуратно поправила край его пледа. Потом дошла до выключателей и приглушила освещение в салоне. Это правильно… Лететь нам долго, очень долго – до самой Москвы. Умотались в этой Японии все так, что добравшись до своих кресел, никто уже чирикать не в силах, многие сразу же заснули. Мне, конечно, есть о чем подумать, например, об аналитической записке для Романова по итогам моих многочисленных контактов с японцами, или о предстоящих гастролях в США и Италии. Но глаза слипаются, и я тоже проваливаюсь в сон …
…Хорошо выспавшись за время долгого полета, я наконец-то успокоился и пришел в себя. Понятно, за Верку нам с Клаймичем шею намылят, но зато на родной земле не нужно будет каждую минуту оглядываться и ждать подлянку. Дома все проще, там и стены помогают. Настроение мое улучшилось, я подобрел и на выходе из самолета даже извинился перед стюартом, попавшим мне под горячую руку. Тот в ответ проявил любезность и снес по трапу переноску с Хатико, чтобы я мог держаться одной рукой за поручень и не навернулся на крутых ступенях.
Паспортный контроль в Международном терминале Шереметьево мы проходим быстро, теперь нужно получить свой чемодан. Сам терминал, досрочно сданный к Олимпиаде на полгода раньше, чем в моей реальности, впечатляет. Все по-европейски солидно, кругом металл и пластик, даже запахи здесь заграничные. Пока я глазею по сторонам, направляясь по коридору в зал выдачи багажа, меня вдруг перехватывают и ловко затаскивают в дверь служебного помещения.
- А ну-ка тормозни! - крепкая рука ухватила меня под локоть.
Я лишь успеваю увидеть, как моя охрана перекрыла подход к двери, открыл рот… и тут же его закрыл. В подсобке меня поджидает Председатель КГБ СССР Имант Янович Веверс. Собственной персоной. В штатском. Из нагрудного кармашка строгого костюма-тройки, щегольски торчит уголок красного платка. Не хватает только гвоздики в петлице для полноты образа.
- Добрый вечер - промямлил я, ставя на пол спортивную сумку и переноску с Хатико.
- Добрый. Пил?! - Веверс наклонился ко мне, с подозрением принюхался
- Не… - замотал я головой – устал просто.
Генерал недоверчиво дернул бровью, и я тут же начал шарить по карманам. Где-то у меня была японская жвачка с клубничным вкусом, не дай бог, еще мама с дедом учуют…
- А что за секретность такая? – интересуюсь я - С Верой что-то случилось или с Лехой?
- Подельница твоя в Париже уже по магазинам бегает - хмыкнул Веверс - Коростылев идет на поправку, лежит в нашем ведомственном госпитале.
- Тогда в чем дело? - я кивнул на стеллажи с какими-то коробками и швабры с ведрами в углу.
- Виктор, слушай внимательно - генерал взял меня за пуговицу на рубашке, притянул к себе - Против вас готовится провокация. На таможне. Готовит ее лично генерал Бобков. Дождался, пока я с Романовым улечу в командировку и…