- Вить, а ты успеешь свои вещи собрать? – спрашивает за завтраком Вера, заглядывая мне в глаза.
- Успею. Я же в основном сценическую одежду здесь покупал, так что ею Татьяна Леонидовна заведует.
- Смотри, не задерживайся долго в Сони!
- Не переживай, к обеду буду. Но не раньше точно.
Нет, ну, надо же какая трогательная заботливость, просто очуметь можно! И с чего бы вдруг? Лучше бы вчера мои бедные нервы поберегла, чем идиотские провокации в ресторане устраивать. Как же меня эти ее перепады настроения достали…! Да, и чувствуется в ее наигранном беспокойстве за меня неприкрытая фальшь.
Прощальная встреча с главой SONY проходит очень продуктивно. Решение спонсировать гастроли АББА в СССР, и потом в Японии, Моритой принято. Шведы, услышав о таком шикарном спонсоре, дрогнули, уже начались активные переговоры. Очень надеюсь, что японцы их дожмут. Сам Морита в декабре собирается в Москву.
Спрашиваю, как поживает сибирский котенок, освоился ли он уже в новом доме? Нашлось ли для него подходящее японское имя? Взгляд сурового японца теплеет, мне рассказывают, что котенок оказался очень умным, со спокойным уравновешенным характером. Поэтому и имя ему подобрали соответствующе – Тоши, что в переводе с японского означает «мудрый» или «мыслитель». Я усмехаюсь про себя: ну, хоть кому-то повезло со спокойным питомцем, а вот моего Хатико точно уравновешенным не назовешь. Мне достался упрямый и очень хитрый дьяволенок.
Потом мы обсуждаем мои идеи по улучшению Вокмена. Инженеры Сони с высказанными замечаниями согласились, но руководство решило сейчас ничего не менять. Им за год массового выпуска надо отбить все расходы и получить максимальную прибыль. А вот уже к Олимпиаде цены на первую модель будут снижены, и начнется выпуск новой, усовершенствованной версии Вокмана, в которой и будут учтены все мои предложения. Что ж… такая маркетинговая схема извлечения максимальной прибыли, наверное, разумна. Конкурентов-то у Вокмана пока нет. Все рванут повторять новинку за SONY, а здесь вдруг упс! – и совершенно другой дизайн в новой модели, совсем другие технические решения. А денюжки-то конкуренты уже вложили в копирование устаревшей версии. Потому что никто, включая самих инженеров SONY, даже не представляет сейчас, в какую сторону дальше двигаться. А Витя Селезнев их быстро этому научит …за определенное вознаграждение.
С внесудебным урегулированием вопроса об авторстве изобретения аудиоплеера Морита еще не решил. Хотя вижу, что он понемногу склоняется к моему варианту решения спора, просто его самурайская гордость сильно задета. Но гордость гордостью, а бизнес бизнесом – делиться потом с ушлым европейцем огромными прибылями ему совсем не хочется. Проще сейчас откупиться по минимуму, пока тот сам еще не понял всю грандиозность затеи по имени Вокман.
И здесь я осторожно перехожу к очень щекотливому вопросу. Скромно потупив глаза, вздыхая то и дело, рассказываю Акио Мацуре о своем знакомстве с самой красивой гейшей Киото Мизуки Ёсимура. И даже, разыгрывая смущение, достаю из кармана футляр и показываю ему веер, подаренный мне на прощанье.
Потом встаю с кресла, делаю японский поклон, с уместной данному случаю степенью уважительности, и прошу японца принять участие в судьбе гейши.
- Но что же ты хочешь от меня? – удивляется он
- Господин Мацура, я хотел, чтобы у Мизуки появился выбор – оставаться ли ей и дальше в «мире ив». Но она отказалась принять от меня деньги на покупку чайного домика, я ведь иностранец. Врожденная скромность и гордость японки не позволили ей это сделать. Но поскольку положение у нее сложное, я все равно хотел бы ей помочь. Не могли бы вы от своего имени или кого-то другого выступить в качестве покровителя и мецената для Мизуки? Приобрести для нее домик, который она сама выберет? А всю необходимую сумму я немедленно перечислю со своего счета в итальянском банке «Амброзиано».
Мацура долго смотрит на меня нечитаемым взглядом и молчит. Я уже думаю, что сейчас он отчитает меня как зарвавшегося мальчишку и пошлет в дальние дали за такую наглость. Но упрямо продолжаю стоять навытяжку, ожидая его вердикта. А он всего лишь спрашивает после затянувшейся паузы
- Все так серьезно…? Не пожалеешь ли ты потом о своем решении? Это все-таки немалые деньги.
- Нет, не пожалею. Деньги и нужны для того, чтобы иметь возможность помочь дорогим для тебя людям.
- Но ты ведь можешь больше никогда ее не увидеть…
- Да. Такое вполне возможно. Поэтому я и хочу помочь ей именно сейчас, пока у меня есть возможность воспользоваться вашим участием. Больше ведь мне в Японии обратиться не к кому, не посольских же просить…!
Японец молчит еще немного, потом кивает мне
- Хорошо. Но никаких денег переводить не нужно. Пусть это будет моей ответной любезностью за твое искреннее участие в дальнейшей судьбе Вокмана. Замечания и предложения, которые ты высказал нашим инженерам, очень важны. Они высоко оценили твой вклад.
Я склоняю голову в знак благодарности. Что ж… это тоже неплохой вариант. Пусть такой будет цена за счастливую, спокойную жизнь Мизуки. Ну, а то, что она так и не узнает о том, что это мой подарок, неважно. Совсем неважно. Просто меня будет греть мысль, что я помог потрясающей женщине, о которой у меня на память остался старинный веер…
В отель я возвращаюсь в отличном расположении духа. Но стоит мне выйти из лифта и переступить порог нашего холла, как начинается кромешный ад…
Навстречу по коридору несется Григорий Давыдович, молча хватает меня за руку и затаскивает в номер …Веры! Там я вижу заплаканную Татьяну Геннадьевну, сидящую на диване в окружении чемоданов и сумок. Клаймич, как подкошенный, падает в кресло и жадно хватается за открытую бутылку минералки
- Вера…
- Что с ней опять? – закатываю я в досаде глаза – испортила лицо японской косметикой? Сожгла волосы и стала лысой? Или бегала в нижнем белье по всему отелю?
На большее моей фантазии не хватает, и я замолкаю, вопросительно подняв бровь.
- Хуже… Она пропала.
- В смысле «пропала»? – оторопев, переспрашиваю я
- Пошла в Салон красоты в главный корпус отеля и пропала. Ее нигде нет.
- А кто ее одну туда отпустил? – перевожу я взгляд на несостоявшуюся тещу - Татьяна Геннадьевна…?
Та вытирает платком заплаканные глаза и, виновато опустив голову, шепчет
- Я в это время вещи в чемоданы складывала.
Ну да… барахло – оно, конечно гораздо важнее присмотра за дочерью! Я делаю глубокий вдох, пытаясь сосредоточится. Спокойно, Витя Селезнев, спокойно… Где эта мерзавка может быть? Неужели Трамп снова вернулся, и они с ним в его номере кувыркаются? Такую вероятность нельзя исключать.
- В Салон ходили?
- Да. Она там даже не появлялась - бледный, как полотно, Клаймич потирает грудь ладонью и морщится – Вить, все еще хуже. Татьяна обнаружила, что Вера забрала с собой спортивную сумку с вещами и документы.
- Что?!!!!!
У меня резко перехватывает дыхание, и темнеет в глазах. Я хватаюсь за горло, старшая Кондрашова, видя это, начинает тихо подвывать. А Григорий Давыдович лезет во внутренний карман пиджака за таблетками. Дрожащей рукой высыпает пару драже на ладонь, запивает их минералкой. Видно, что мужик уже сам на грани. Нам сейчас только нового сердечного приступа не хватает. Бл@дь, найду эту заразу Верку – убью собственными руками!
- Так всем успокоиться! Дайте мне пару минут подумать… - я прислоняюсь лбом к стене и пытаюсь выбросить из головы все лишние мысли, настроившись только на главное.
А главное сейчас - время. Через три часа нам выезжать в аэропорт, и действовать теперь придется в условиях острой нехватки времени. Вот же… зараза! Теперь понятно, почему она за завтраком интересовалась, во сколько я вернусь от Мориты. Делала вид, что переживает, успею ли я собрать вещи, а сама… Эта мерзавка все заранее просчитала! Или все же Трамп? У самой этой овцы мозгов на такую многоходовку вряд ли хватит. Так. Вот первым долгом и нужно проверить версию с рыжим. Кто мне в этом поможет…? Ичиро!