— Разве вы не должны были оказать помощь пострадавшим? — я совершенно не понял в чем была подляна американцев — Спасти тонущих?
— Должны — тяжело вздохнул Дмитрий Михайлович — Да только наш капитан запаниковал, думал уйти в нейтральный воды. А спасением, мол, пусть занимаются два других буксира. Дурак. Как есть дурак.
— И что было дальше? — я открыл мусоропровод и опрокинул в контейнер ведро
— Дальше вокруг стали летать два реактивных самолёта с разворотами на боевой, а потом неподалеку появился и корабль «с пушкой», который начал подавать нам сигналы. Капитан застопорил ход, отдал якорь. Американцы высадили на судно вооруженных моряков. Потребовали, чтобы капитан отправился с ними на берег. А тот взял меня с собой. Я старпомом работал, английский неплохо знал. В Балтиморе нас отвезли сначала в полицейский участок, а потом в суд. Мы, конечно, требовали консула, скандалили. Но пока дипломаты добирались из Вашингтона — судья нас просто взял и арестовал. Приехал консул. Начали разбираться в чем дело. Пока суд да дело, мы сидим в кутузке, идут третьи сутки. С буксиром разобрались, а вот неоказание помощи в море… Это по любым законам — преступление.
Сосед закурил новую сигарету, задумался. Я стоял рядом, поеживаясь.
— Ладно, это дела прошлые — махнул своим мыслям капитан — Как там в Штатах? Негры бунтуют?
— Бунтуют — согласился я — А чем все в Балтиморе кончилось то?
— Наши в Москве схватили каких-то американцев. И через день нас отпустили. Капитана потом судили в Одессе — условный срок дали. За неоказание помощи тонущим.
Эх! Был бы у нас тоже свой контрзаложник! Кто-то близкий к Циневу. Тогда и торговаться за Клаймича было бы намного проще.
— Дмитрий Михайлович, а как в целом дела тут? Я две недели не был дома — приезжаю, Москва — пустая. Только стройки к Олимпиаде везде.
— Столицу хорошо почистили от криминала, ничего не могу сказать. Щелоков молодец. Прижали спекулянтов всяких, грузин с азербайджанцами. Про Тбилиси слышал?
Я кивнул.
— Так и надо с ними. Чуть высунулись — капитан затушил окурок и выкинул в мусоропровод — Сразу по шапке. А то развели либерализм. Все Брежнев. Всем хочет угодить, все у него в друзьях.
— Кстати, что-то давно по телевизору не показывали — спохватился Дмитрий Михайлович — Ты там — он ткнул пальцем вверх — Ничего не слышал?
Я покачал головой. Моя судьба висит на волоске — сейчас не время выдавать секреты. Впрочем, это уже «секреты Полишинеля». Если Брежнев в коме — скоро все об этом узнают.
Пообщавшись с соседом и позавтракав, я позвонил в гараж МВД. Прикрепленная за мной «Волга» приехала через полчаса. Короткий рывок под визг девчонок в салон машины и мы едем по заснеженной Москве в 31-ю городскую больницу. В приемном покое меня моментально узнают и зам. главного врача лично проводит в палату к Лехе. «Мамонт» рад, лезет обниматься. Рядом сидит улыбается Зоя. Расцеловываемся с ней. Обнимая приятные выпуклости девушки, я чувствую, что назрел визит к Вере. Или к Альдоне? А скорее всего к обеим. Ведь ничто так не укрепляет отношения, как интимная близость.
Аккуратно, чтобы не заметил Леха, засовываю конверт с деньгами и короткой запиской в сумочку Зои. Надеюсь, она все поймет и правильно сориентирует «мамонта». Пока мы болтаем, возле палаты собирается медицинский персонал. Медсестры смотрят на меня с восторгом, поочередно заглядывая внутрь. Возвращается зам. главного врача и предлагает сфотографироваться. Делать нечего, идем в актовый зал, где уже поставлены лавки. По дороге расспрашиваю о здоровье Лехи. Рана заживает быстро, мне обещают выписать парня через неделю. Его кстати, опрашивали — приезжал следователь из милиции и узнавал подробности перестрелки «под которую попал в Нью-Йорке советский турист». Ставлю себе в уме галочку — переговорить с Щелоковым. Меня все больше тревожит отсутствие Чурбанова и Брежневой. Они бы мои проблемы могли бы решить еще быстрее. Или теперь мне следует говорить «могли» в прошедшем времени?