— Ну что? Комсомол поддержит нас в борьбе с пьянством? — усмехается Романов
— Молодежь — за трезвый образ жизни — твердо отвечаю я — Но боюсь, план — никудышный. Нельзя у нас в стране так резко, за одну пятилетку… Растянуть бы его лет на двадцать, цены повышать постепенно, медленно, приучая народ. Торговлю не запрещать махом, а осложнить. Продавать алкоголь только после 5-ти вечера. Чтобы не бегали в обед за водкой. Развивать пивоварение. Чтоб не в подворотне на троих, а культурно, в пивбаре, под еду… Не вижу справки от Совмина по потерям бюджета.
— Смотри ка — качает головой Генсек — И тут у тебя есть своя точка зрения.
Романов встает из-за стола, подходит к окну. Разглядывает падающий снег. Март уже, когда же наступит весна?? Где-то там, за снегом сейчас ходит Моника, напевая «Двье звезды, двье светлых повести…». Девочка — трудяга. Сказали учить слова? Не просто учит, а даже пытается напевать. «Звездочки» ее еще во время поездки в Суздаль занимались. На обратном пути много репетировали. Нет, понятно, что на монтаже в Останкино все сделают как надо — лишь бы рот открывала. Но все-равно, всем бы такой энтузиазм.
— Что там со снами? — внезапно поворачивается ко мне Романов
— Я бы еще в план табак добавил — я вскакиваю со стула и тоже подхожу к окну — Похожая история. Запретить нельзя, терпеть ущерб здоровью населения тоже нельзя. Но можно плавно поднимать цены, пропаганду здорового образа жизни проводить. А на пачки поместить фотографии с легкими курильщика!
— Я тебя спросил про сны! — Генсек подходит вплотную и берет меня за пуговицу на пиджаке — С табаком мы потом разберемся.
— Можно мне сначала чаю? — я решаю взять паузу, подготовиться к разговору
— Позже выпьешь — продолжает давить Романов — Давай, выкладывай.
Чернобыль или Спитак? Можно быть все-таки Афган? Нет, там ситуация управляемая. А вот катастрофы… Чернобыль предотвратить легко. Просто запретить проводить эксперименты на реакторах типа РБМК, особенно с выбегом ротора турбогенератора. Спитак же так предотвратить не получится. Энергия, которая высвободилась в районе разрыва земной коры во время землетрясения в Армении в 1988 году, будет сопоставима взрыву 10 атомных бомб, сброшенных на Хиросиму американцами в 1945 году. И тяжелые последствия закладываются именно сейчас, когда активно строится город. И строится он совершенно без учета сейсмической опасности региона.
— Мне снилось, что я ребенок. Живу в армянском городе. Родители ушли на работу, я дома с бабушкой. Мы уже позавтракали, собираемся на улицу. Вдруг наш дом подпрыгивает вверх и со страшным грохотом рушится. Меня что-то больно бьет по голове и плечам, вокруг пыль, ничего не видно. Я долго кашляю, потом начинаю плакать и звать бабушку. По щеке льется кровь. На ощупь пробираюсь среди обломков дома. Выползаю наружу. Солнца не видно — все закрывает пыль. Вокруг крики и стоны. Соседние дома разрушены. Сложились словно карточные домики. Ни одного целого!
— Когда?? — покрасневший Романов дергает меня за пуговицу — Когда это случится? И где точно?
— Кажется, город называется Спитак — я аккуратно убираю руку Генсека, сажусь обратно на стул — Когда точно, сказать не могу, не скоро. Но мальчик, который мне снился несколько часов бродил по улицам. Там все было уничтожено. Будто атомная бомба упала. Если город строится в сейсмоопасной зоне, то таких разрушений даже при сильном землетрясении быть не должно.
— Воровство! — Генсек подходит к карте СССР, находит пальцем Ленинаканский район Армении — Знаем, как строят в южных республиках. Тяп-ляп слепили, лишь бы по плану отчитаться. Ладно, считай, что эту проблему ты мне скинул. Назначим комиссию.
Романов усмехается.
— После Грузии и арестов узбеков — Демирчян в штаны наложит. Подумает, что под него копаем…
Ага, Демирчян это у нас первый секретарь Армянской ССР. Может даже и не плохо, что наложит. Романов в очередной раз подтвердит свою репутацию «жесткой руки».