— Меня не волнуют твои планы. Может, ты и кино снимаешь для каких-то нездоровых целей, которые нанесут вред советскому обществу. Я уже ничему не удивлюсь, понаблюдав за тобой девять месяцев. На развод я подам в ближайшие дни, а далее — будь что будет. Можешь там рассказывать что угодно, и обвинять меня в любых грехах. Это моя жизнь, и я так решила. Возможно, это повлияет на мою будущую карьеру, но и это можно пережить. Главное — моя семья должна быть подальше от тебя, и как можно скорее.
Вот что ты здесь поделаешь? Если надавить сильнее, то у Зои может произойти нервный срыв. А это отразится на девочках. Я, может, их не особо люблю, но обязан заботиться в память о прежнем Лёхе. Да и права она во многом. Женскую душу не обманешь — раскусила Зоя вселенца. Здесь и не обвинишь её прямо в каких-то материальных претензиях к мужу. Она его действительно любила, хотя и пилила периодически. Но жили они действительно счастливо, хотя в последнее время мадам и начала посматривать по сторонам.
Вдыхаю чистый февральский воздух. Поймал себя на мысли, что очень хочется закурить. Хотя в прошлой жизни бросил смолить лет десять назад. Обдумываю ситуацию и понимаю, что матч остался за мадам Мещерской. А мне вот теперь придётся придумывать варианты, дабы отмазаться перед местными моралистами. У них самих наверняка сотни скелетов в шкафу, что не мешает ушлёпкам корёжить судьбы других людей.
Вариантов-то особо нет. Сначала поговорю с Барабановой, она всё-таки парторг киностудии. И за несерьёзной внешностью скрывается острый ум и стальной характер. А далее пойду на поклон к свет нашей Екатерине Алексеевне, может, чего посоветует. Она, кстати, тоже пережила развод, и вроде, даже ребёнок с ней не общается. Или это я чего-то путаю.
Сегодня подполковник Иванов даже не думал сдерживать эмоций. От некогда элегантного и спокойного человека остался расхристанный товарищ с явственным запахом алкоголя.
— А ты чего скажешь, Дима? — обратился он к помощнику, наконец усевшись в кресло.
Капитан наблюдал, как начальник достал тарелку с нарезанным лимоном, наполнил две стопки коньяка, одну из которых подвинул в его сторону. Антипов кочевряжиться не стал, и махнул коньяк, закусив его лимоном. Ну вот не уважал он подобные изыски, предпочитая водку.
— Особой работы мы пока не провели. И сил на Мещерского истратили мало. Так, общая разработка, донесения сексотов из киностудии. Более он нигде не светился, весь погружён в работу. Известную вам квартиру не посещал, и вообще ведёт себя как паинька. Только с женой разъехался, живёт на квартире армейского товарища и начал встречаться со студенткой МГУ. Но это к делу не пришьёшь. Люди искусства и не такие фортеля выкидывают. Мы его толком ещё и не изучили.
— Это плохо, Дима, что не изучили, — подполковник махнул ещё стопку коньяка, — А я нутром чую — не наш он человек. Контра самая настоящая, хоть и прикрывается красивыми словами.
Некоторое время офицеры молчали. Затем Иванов разлили ещё коньяк, и они молча выпили.
— Самое обидное знаешь что? — с дикими глазами спросил Иванов, — Он теперь вне нашей юрисдикции. Пришёл приказ о создании при нашем управлении новой группы. И этот велеречивый хер становится, ни много ни мало, а консультантом по вопросам искусства. А самое хоровое, что группу возглавит этот спесивый индюк Сильверстов. Майор, но уже как высокого взлетел… Мало того, что меня фактически отодвинули от большей части дел, так ещё и новое, перспективное направление отдали нижестоящему по званию. Мне даже толком и не объяснили, чем они будут заниматься. Мол, не твоё дело. Я же нутром чую, что без этой гниды Мещерского там не обошлось.
Через некоторое время и две стопки коньяка подполковник принял решение.
— Занимаемся строго своими делами. К Сильверстову и его работе не лезем. Ведём себя как паиньки. Особой инициативы тоже не проявляем. Работаем в стандартном режиме. Но все сексоты должны быть предупреждены, что Мещерский теперь цель номер один. Он слишком резкий и гонористый, чтобы не проколоться. Где-то, но всё равно скажет что-то, или сделает. Вот тогда мы его и примем. А ждать мы умеем.