Фурцевой плакаты явно понравились, она ещё несколько раз их пересмотрела. И вообще, она как-то сразу подобрела. Это навело меня на мысль, что победы над системой не было. Просто если бы я дал слабину, то пахал на некоторых товарищей бесплатно.
— Что во второй папке? — спрашивает министр, всё ещё разглядывая плакаты.
— Мои мысли по некоторым вещам нашей культуры. Про всяких неформалов, запрещаемых писателей и художников.
— Зачем тебе это? — от былого благодушия Екатерины Алексеевны не осталось и следа.
— Мне кажется, что государство совершает огромную ошибку. Народ всё равно читает запрещённую литературу, в квартирах устраиваются выставки и даже концерты. Какой смысл загонять всё это в подполье? Ведь на этом можно заработать неплохие деньги, грамотно возглавив сам процесс.
— Алексей, ты меня иногда пугаешь своей меркантильностью. Не знаю, откуда это взялось у подмосковного мальчишки, но для советского человека такой подход ненормален. Ты пытаешься всё перевести в деньги. Но продолжай про неформалов, как ты их обозвал.
Собираюсь с мыслями. Уж очень специфический вопрос я поднял. Но мне действительно хочется помочь своей стране избежать детских ошибок, на которых её ловила иностранная разведка. Когда я читал про ситуацию с некоторыми товарищами, которым запрещали работать или выдавливали за рубеж, то диву давался. Складывалось впечатление, что всем процессом руководил какой-то вредитель, предатель и идиот в одном лице.
— Начну с художников. По их собственным же словам картины покупают иностранцы и в разных городах Европы устраиваются выставки. Как можно допустить подобное? Пусть это авангардисты или прочие кубисты, но картины имеют хороший спрос. При этом государство бьётся за каждый цент, — я чуть не сказал давиться, — А сотни тысяч или миллионы в валюте уходят непонятно куда. Если сейчас советская школа авангардизма в моде и имеет большой спрос в Европе, то его нужно продавать. Тот же Зверев очень интересно пишет, хотя я не любитель подобного стиля. И таких непризнанных талантов в стране немало. У этой ситуации есть и обратная сторона. Заодно проверим это действительно оценка творчества наших людей западным зрителем или специально провоцируемая ситуация. Мол проклятые коммунисты гнобят очередного «гения». И гений тоже сразу поймёт, что он из себя представляет в плане творчества. Мне кажется, что больше половины этих товарищей бездари и даром никому не нужны. Но из-за жёсткой реакции властей и запретов из них искусственно лепят героев.
Выдыхаю и откидываюсь на спинку стула. Делаю глоток уже остывшего чая и смотрю на Фурцеву. Та сидит с непроницаемым лицом. Ведь я сейчас хорошенько критикую и её епархию. Но надо продолжать.
— Почему не организовать для этих неформалов свою студию или мастерскую, пусть хоть кружок. Заодно всерьёз взяться за продажу их работ. Обратите внимание на Оскара Рабина. Как художник он весьма спорен, но это готовый импресарио. Вот пусть и продаёт работы своих коллег иностранцам, если у него это получается. Тоже самое касается поэтов из недавно закрытого СМОГа и иных оригиналов. Народ тянется к их творчеству и нецелесообразно это запрещать. Наоборот, дать им площадку в той же Литгазете. Пусть массовый читатель ознакомится с Губановым и сам решит для себя является ли тот новым Есениным. Я считаю, что ему до Сергея Александровича, как до Луны. Вот и наш народ, должен сам в этом убедится. Как вариант дать всем площадку в Политехе, если не решитесь на издание стихов.
— Может ещё Солженицына напечатать? — опять усмехнулась министр.
— Именно так, — этим меня точно не смутить, — Не просто напечатать, а устроить полемику в обществе, в том числе с участием реально сидевших людей. Мы же развенчали культ личности и вынесли Сталина из мавзолея. В 1956 году были реабилитированы тысячи казнённых. Так чего это замалчивать? Никто же не заставляет виновных каяться или оправдываться. Это определённый этап нашей истории, не самый позорный, кстати. Если вражина по фамилии Солженицын хочет об этом написать, так флаг ему в руки. При этом пусть Варлаам Шаламов или подобный ему товарищ напишет правдивую рецензию на все эти писульки. И не будет более такого ажиотажа вокруг этого графомана и афериста. Только придётся самого Шаламова напечатать и ещё много кого. Здесь могут возникнуть проблемы. Солженицын просто паяц, а вот реально отсидевшие люди могут сильно повлиять на сознание людей.