— Ну, это безответственный болтун, — сказал Жданов.
— Однако если учесть, что его друзьями являются в большинстве своем политические деятели — лидеры правых партий, некоторые министры, высшее офицерство и руководство карательных органов страны, то его болтовня, видимо, имеет под собой какие-то реальные основания.
— Скажите, а может случиться, что правые на парламентских выборах побьют демократов, завоюют большинство мест в парламенте и сформируют новое правительство во главе со своим ставленником, а Паасикиви и его министров пошлют в отставку? — спросил Жданов.
— При нынешнем политическом климате в стране, когда демократические силы пришли в движение, демократы на выборах борются за свои права и начинают завоевывать их, у меня есть уверенность, что они получат достаточное число депутатов, чтобы участвовать в формировании правительства, думаю, во главе с Паасикиви. Ведь не зря он еще до выборов в свое первое правительство ввел коммуниста. Он, может быть, один из первых почувствовал, какой накал страстей развернется в борьбе за демократические права для каждого человека. Надо принять во внимание и еще один важный фактор: общественному мнению страны известно, что премьер-министром может стать только человек, к которому благосклонно отнесется СКК.
Далее я рассказал Жданову, что за полуторагодичную работу в Финляндии до Отечественной войны я убедился, как правящая элита всеми силами стремилась не допустить взаимных обменов делегациями ученых, писателей, художников, деятелей кино и т. д. Реакция ставила палки в колеса культурного обмена только для того, чтобы сохранить в сознании финнов образ советского человека, как врага и агрессора. Но и в те годы демократам удавалось поддерживать культурные связи с Советским Союзом.
— Мне кажется, — предложил я, — сейчас было бы весьма желательным прислать в Финляндию ансамбль Красной Армии, руководимый Александровым, и встряхнуть финнов песней и пляской.
— Начнем с ансамбля Александрова, — заметил Жданов.
В конце беседы я рассказал ему, что один мой источник посетил Паасикиви и попросил его выступить с обращением к избирателям, а два дня тому назад в газетах было опубликовано следующее заявление Паасикиви: «…Значение предстоящих выборов наиболее важно с внешнеполитической точки зрения. На предстоящих выборах следовало бы вместо лиц, принимавших участие в осуществлении ошибочной политики предыдущих лет, привлечь в парламент новые силы, у которых за плечами нет балласта прошлого и которые с открытым взором и без предрассудков могут приняться за решение предстоящих задач. Парламент должен, как говорится, получить «новое лицо».
Когда Жданов выслушал сообщение, он порывисто поднялся с кресла и воскликнул:
— Молодец Паасикиви! Это безусловно серьезная помощь всем демократам страны!
Выборы 1945 года: победа демократии впечатляющая, но не полная
Выборы в парламент были отмечены самой высокой активностью избирателей за всю историю Финляндии. За ДСНФ голосовал каждый четвертый избиратель, что дало 49 депутатов в парламенте. СДПФ получила 50 депутатов и Аграрии — 49. Значимость победы ДСНФ заключается в том, что его депутаты в случае несогласия с парламентским большинством могут провалить любой закон. Это огромная победа демократических сил!
В день объявления результатов выборов меня пригласил к себе Жданов. Было заметно, что он в кислом настроении.
— Прогноз ваших источников оправдался. Теперь ясно, что парламент не сможет, если и захочет, возвратить страну к старым порядкам. Очевидно также, что и демократические силы, не набрав двух третей депутатского корпуса, будут не в состоянии по-настоящему демократизировать Финляндию, как это делается в Румынии, — с огорчением сказал он. Я уже тогда догадывался, что Жданов мечтал о том, чтобы развитие Финляндии пошло по румынскому пути.
Не разделяя этой его точки зрения, я сделал вил, что не обратил внимания на его фразу о Румынии.
На пятый день после парламентских выборов Жданов вновь пригласил к себе. Ему, естественно, не терпелось узнать новости из первых рук. Хорошо, что за короткое время мне удалось повидаться с двумя источниками.
— Последние две недели, — сказал я Жданову, — решали судьбу страны, какой ей быть: демократической или оставаться полуфашистской, враждебной Советскому Союзу. Парламентские выборы показали, что финский народ проголосовал за демократической путь развития страны. Это его огромная победа, но она нелегко далась.
Продолжая свой доклад, рассказал ему, что Паасикиви, получив предложение формировать правительство, созвал заседание министров, где, поблагодарив их за хорошую совместную работу в прошлом, высказал пожелание о дальнейшей совместной работе. При этом Паасикиви заметил, что в связи с победой ДСНФ на выборах он намерен включить в состав правительства семь его представителей, в том числе трех от коммунистической партии. Единственной реакцией на намерение Паасикиви ввести в правительство трех коммунистов был слабый гул удивления. Отказов войти в новое правительство не последовало.
Формирование правительства, однако, затягивалось. Наступил апрель, а Паасикиви молчал. Только 17 апреля был объявлен состав правительства, в котором, по существу, остались прежние министры, только с некоторыми перестановками в связи с получением коммунистами поста министра внутренних дел. Им стал Юрье Лейно, муж Герты Куусинен.
Парламентские фракции «трех больших» сделали от имени парламента следующее заявление: «…Необходимо установить подлинно искренние отношения со всеми демократическими государствами и, прежде всего, с Советским Союзом, построив эти отношения на базе обоюдного доверия и уважения, взаимных связей, искренней и прочной дружбы».
Я еще раз внимательно прочитал это заявление, и меня охватила радость! Это триумф демократических сил! Таким важным заявлением новый финский парламент начал свою работу.
За весь период самостоятельности Финляндии ее парламент впервые поручает правительству осуществлять новый курс внешней политики, направленной по пути уважения, обоюдного доверия, взаимных связей, искренней и прочной дружбы с Советским Союзом. Теперь дело за программой правительства Паасикиви.
После выборов я привел в норму и восстановил регулярность встреч с источниками влияния.
Через пять дней отправился к Жданову.
Жданов принял сразу. Он был в хорошем настроении. С каждой встречей он становился доступнее и приветливее.
— Каковы успехи? — спросил он, пожимая мне руку.
— Жаловаться было бы грешно! — в тон ответил ему. — Нынешний парламент имеет возможность принять закон об учреждении суда над реакционерами — политиками и генералами прогитлеровской приверженности.
— Наверно, мы зря на переговорах с финнами о перемирии уступили их просьбе, чтобы они сами судили своих виновников войны, а не международный суд, — заметил Жданов.
— Такой суд, по мнению демократических сил, будет иметь большую силу психологического воздействия на народ, чем если бы их судили победители. Конечно, финский суд может приговорить подсудимых к меньшим срокам тюрьмы, чем суд победителей, но не в этом главная цель судебного процесса. Важно то, что судить будут финны финнов по финским законам.
Жданов промолчал.
— Да, это хорошая победа демократических сил, она знаменует собой конец безраздельного господства реакции и начало процесса демократизации Финляндии, — сказал Жданов, видимо уже выбросив из головы абсолютную победу коммунистов по крайней мере в две трети голосов, которая ему грезилась.