Ну да, все очень просто: он не пойдет за этими бумагами — ни в половине восьмого, ни в какое другое время (ведь он не настолько глуп, чтобы попасться на удочку комиссара: убийцы будут в засаде весь день). Сам Дюпон, когда разберется в ситуации, не будет больше настаивать. Руа-Дозе не останется ничего другого, как послать кого-нибудь другого.
Марша не собирается ограничиться этим отказом; убийцы без труда найдут случай отомстить ему за свою неудачу. Нужно защитить себя от любой попытки нового покушения. Самый верный способ — уехать как можно быстрее из города и затеряться в каком-нибудь сельском уголке. А еще лучше сесть на первый же пароход и уплыть за море.
Но это далеко не первое решение негоцианта Марша. С самого утра он мечется от одного к другому, всякий раз приходя к убеждению, что теперь-то нашел самое лучшее решение:
Посвятить — или не посвящать — в тайну полицию; смыться немедленно из города — или подождать; пойти сейчас же за бумагами на улицу Землемеров или вообще туда не ходить…
В самом деле, он еще не совсем передумал оказать эту услугу своему другу. И постоянно оказывается перед окруженным бересклетом домом для новой попытки… Он толкает тяжелую дубовую дверь, ключи от которой ему передал Дюпон. Поднимается по лестнице — медленно…
Но с каждой ступенькой подъем замедляется. Ему его никогда не закончить.
На этот раз он точно знает, что его ожидает, если он дойдет до кабинета. Он не пойдет. Лучше предупредит профессора и вернет ему ключи.
По дороге, однако, он размышляет о трудностях этого дела: Дюпон — он его знает — не захочет принять его доводов. И если доктору Жюару, который не упустит случая подслушать за дверью, удастся услышать их спор и узнать таким образом, что Марша отказывается, то он в довершение всему потеряет свой последний шанс ускользнуть от убийц; ведь вместо того чтобы поджидать его до половины восьмого в этой западне, куда он должен направиться, они сразу установят за ним слежку, так что у него уже даже не будет возможности спрятаться или сбежать.
Лучше все-таки сразу туда пойти, вдруг те еще не начали там его поджидать.
Он поднимается по лестнице. Как обычно, в большом доме тихо…
3Перед тем как полностью остановиться, поверхность разводного моста еще чуточку раскачивается. Не обращая внимания на это почти незаметное движение, велосипедист уже проходит через дверцу, чтобы продолжить свой путь.
— Здравствуйте, мсье.
Садясь на велосипед, он прокричал «Здравствуйте» вместо того, чтобы сказать «До свидания». Они обменялись парой-тройкой фраз о погоде, ожидая, когда можно будет двигаться дальше.
У моста один пролет; ось вращения системы находилась на другом берегу канала. Задрав голову, они смотрели, как снизу настила постепенно исчезает из виду нагромождение металлических балок и кабеля.
Затем перед их глазами прошел свободный край, который был словно срез шоссейной дороги, и сразу же они увидели всю поверхность гладкого асфальта, которая убегала к другому берегу между двумя тротуарами с ограждениями по краям.
Их взгляды продолжали медленно опускаться, следя за движением всего сооружения, до тех пор, пока оба железных уголка, отполированных колесами машин, не оказались точно друг против друга. Шум двигателя и шестерен тотчас же прекратился, и в наступившей тишине раздался электрический звонок, сообщавший пешеходам, что им снова разрешается пройти.
— Меня бы это ничуть не удивило! — повторил велосипедист.
— Может и так. Счастливо!
— Здравствуйте, мсье.
Но с другой стороны ограждения можно было заметить, что еще не все закончилось: вследствие определенной упругости всей массы опускание настила не завершилось с остановкой механизма; оно еще продолжалось несколько секунд, может, на какой-то сантиметр, создавая небольшое расхождение на поверхности проезжей части; происходил едва заметный новый подъем, увлекший в свою очередь металлический бордюр на несколько миллиметров выше его нормального положения; и колебания, все более и более приглушенные, все менее и менее различимые — но окончание которых было трудно определить, — обрамляли таким образом рядом движений туда и обратно, чередовавшихся с той и другой стороны с совершенно иллюзорным постоянством, завершившееся, тем не менее, уже значительное время тому назад явление.
На этот раз мост открыт для движения транспорта. Ни одна шаланда не требует прохода. Рабочий в синей матросской блузе, бездельничая, с отсутствующим видом смотрит на небо. Он обращает глаза на приближающегося прохожего, узнает Валласа и кивает ему головой, как кому-нибудь, кого он привык видеть каждый день.