Сердце пропускает удар.
Сиджи быстро опускает взгляд и ускоряет шаг.
В центре лагеря стоит Катарсис, хмуро оглядывая почти затухший костер и лежащие возле него тела.
Сиджи стоит на месте и не находит сил отвернуться.
Лучи палящего солнца освещает сильно обгорелые тела. Из-под черноты виднеется красное мясо, на которое уже слетаются и ползают насекомые. Между расплавленными частями стальных доспехов виднеются белые кости. Многие сломанные и раздробленные. Некоторые тела скручены в неестественных позах и все еще держат в руках мечи и топоры. Лезвия черны и уже не сверкнут на солнце.
С каждым вздохом нос режет горелый запах, вызывающий рвоту.
Сиджи стоит и всматривается в пустые глазницы. В голове пусто, слышны только удары сердца об ребра.
— Выживших нет, — говорит Катарсис, вставляя меч в ножны. — Но можно поискать бумаги или еще что. Вдруг что-то осталось.
Сиджи молчит, смотрит на черноту, укрывающую красное мясо, и насекомых, ползающих в глазницах. Пальцы трясутся.
Катарсис подходит ближе к Сиджи, слегка дотрагивается до плеч и всматривается в глаза.
— Хром, уводи ее. Ей нехорошо.
В горле пересохло, комок в горле не дает спокойно дышать.
Из настежь открытого окна доносятся цокот копыт, крики детей, бегающих по площади, и треск проезжающих тележек. До носа доходят запахи горящего дерева, сладкой выпечки и… чего-то отвратительного. Протухшего, сгнившего.
Хром сидит на кровати и наблюдает, нахмурив брови, за Сиджи. Она молчит, опустив голову и потупив взгляд. Не двигается и, кажется, почти не дышит.
Но Хром слышит тихое, слабое дыхание и стук сердца. И облегчено вздыхает, когда Сиджи поднимает голову и смотрит на него. Долго, протяжно, но точно не осуждающе.
— Все нормально? — глухо спрашивает Хром, сжимая руки в замок.
— Хром, как часто ты видел смерть? — Сиджи хмуриться, морщит нос, когда с порывом ветра доносятся резкие запахи, и смотрит. Все так же протяжно. — Почему убили тех людей? Почему когда я пытаюсь найти ответы на свои вопросы, кто-нибудь обязательно умирает? Почему я не могу найти ответы?
Хром молчит. Тяжело сглатывает и опускает голову.
— Почему мне все время что-то мешает вернуться домой?
Слышится быстрый топот и шорох одежды. Дверь скрипт и в комнату входит Катарсис, держа в руках кипу обгорелых бумаг.
— Это все, что я нашла в том лагере, — произносит Катарсис, аккуратно положив бумаги на комод. — Надеюсь, там будет что-нибудь полезное. Кстати, тебе повезло, Сиджи, там есть остатки записей их главаря. И они на английском.
Сиджи встает, подходит к комоду и, вздохнув, тихо говорит:
— Спасибо.
***
«Припасов не хватает. Водки не хватает. Боюсь, что скоро начнут бунтовать. Им бы выпить, да кусок мяса. И все, жизнь прекрасна. Ну, и золота. Иногда бабу. Но я слышал, что кое-кому и баба не нужна. Главное чтоб дырка.
Разбили лагерь возле маленького городка. Баленвия. Тут какие-то проблемы с грибами. Лучше к пещерам не подходить. Запретил своим, но какой-то дебил все-таки пошел. Не вернулся.
Нашли торговые пути. Грабим и убиваем. Мужики довольны. Припасы пополнили».
Сиджи сидит в седле и вчитывается в сохранившиеся записи. Иногда хмуро поглядывает на спину Катарсис, которая разговаривает с Хромом:
— У многих на серебро аллергия. И на железо, кстати, тоже. Феи очень боятся раскаленного железа. Мало, конечно, кто его не боится, но все же. Раскаленное железо на все случаи жизни. Но, если подумать, как-то это жестоко в современное-то время.
Дует холодный ветер, проникает под плащ. Сиджи ежится, крепче сжимая бумаги. И откашливается. В носу все еще стоит резкий запах.
— И что, у тебя аллергия на железо?
— Нет. Я бы тогда пользовалась не мечами, а луками. Кстати, Хром, а какое оружие ты предпочитаешь?
— Мечи, кинжалы. Вообще, не знаю. Арбалеты нравятся.
— В пятнадцать лет я предпочитала кулаки и ловкость. Иногда подбирала увесистую палку. И мне вполне этого хватало. Сейчас, если так подумать, то главное, чтобы не стрелковое.
Сиджи щурится, заметив знакомые камни, поросшие мхом и травой, и прячет бумаги в сумку.
— Мы почти приехали, — говорит Катарсис, разминая плечи и шею. — Сиджи, узнала что-нибудь?
— Нет. Главарь писал, как быстро заканчивались припасы, и мужики начинали самовольно уходить из лагеря. Один такой не вернулся, наверное, отравился ядом миконидов. Здесь ни слова намекающего о том, что они с Земли. Просто какие-то разбойники, любящие выпить.
— Тогда кто пустил слухи о том, что они с Земли? Откуда Каренн услышала о них? — спрашивает Хром, нахмурившись и бросая взгляды то на Сиджи, то на Катарсис. — И кто их убил? Там замешена магия.
— Может, как раз кто-то поверил этим слухам и пошел проверять. А потом понял, что слухи врут, и просто убил тех наемников? Может, настоящие наемники с Земли все еще в Баленвии? И мы просто попутали лагеря? — взволновано задается вопросами Сиджи, все сильнее сжимая поводья.
— Нет, — спокойно отвечает Катарсис. — Алекс уже неделю торчит в Баленвии и обшарил все окрестности. И мы побывали в единственном разбитом лагере в округе. Я думаю, что местные сравнили их жестокость с людской и поэтому до Каренн дошел слух, что где-то вблизи Баленвии есть наемники с Земли.
Сиджи молчит, потупив взгляд. Вдыхает, а потом выдыхает, пытаясь успокоить сердцебиение.
— Знаете, предлагаю отдохнуть в пабе. Говорят, там сок вкусный.
— Ну да, ну да, именно за соком ты туда и пойдешь, — говорит Хром, ухмыляясь.
— Я туда пойду не за соком, — отвечает Катарсис, закатив глаза. — Это вы будите пить сок. Кстати, Хром, твое зелье все еще действует, а ведь прошло уже больше суток.
— Да, и это не хорошо…
— В пабе придумает, как нейтрализовать эффект. Думаю, придется просить Нуалу о помощи.
— А если она расскажет Мико? — спрашивает Хром. — Меня из-за этого могут и выгнать из Гвардии.
— Пф, ей будет немного фиолетово, что ты там натворил. Она просто откажет. Но надеюсь, что все же не откажет, — произносит Катарсис, вздохнув. А затем, увидев стены города Эль, радостнее добавляет: — О, считай, приехали! Ну, так что? Пойдем в паб?
— Пойдем, — отвечает Сиджи. — Будет странно, если Рауль и Софи пойдут в комнаты Сиджи и Хрома.
Смех, громкие разговоры и песни менестрелей ударяются о деревянные стены паба, доносятся до ушей и пронзают затылок. Свечи тускло освещают веселые лица посетителей, их выпивку в больших деревянных кружках и закуски. Дым от свечей поднимается вверх, окутывает и вырисовывает в воздухе незамысловатые узоры.
Сиджи сидит в дальнем углу на втором этаже и настороженно наблюдает за столами, за которыми пьют знакомые гвардейцы. Сиджи, натянув капюшон, отпивает сладкий сок и пытается вчитаться в бумаги.
Закатив глаза и тяжело вздохнув, потирая пульсирующие виски, Сиджи закидывает в рот округлый крекер и складывает в стопку бумаги и книжонки, края, которых сильно обгорели.
— Веселишься? — спрашивает Катарсис, облокотившись о деревянные перила на лестнице. — А то вот Хром вовсю танцует с Аней. А нет, уже с Икар. Он и Икар очаровал! Ну, ничего не скажешь, любит рыжих очаровывать.
Сиджи закатывает глаза и делает глоток сока.
— Я присяду? — спрашивает Катарсис, подойдя к столику Сиджи.
— Конечно.
Катарсис ставит на столик бутылку и садится на стул, вальяжно положив локоть на перила и повернув голову на танцующих на первом этаже.
— Никогда не видела, чтобы ты танцевала. Не любишь или не умеешь?
— Не люблю, — отвечает Сиджи, щуря глаза. — Нуала согласилась помочь?
— Да. Она должна скоро прийти, ей нужно спросить у Хрома некоторые вещи. А потом сразу же уйдет.
Сиджи кивает и делает глоток сока, наблюдая за головой со стоящими ушами, возвышающейся над макушками низеньких девушек. И давиться, заметив знакомую брюнетку.